Почетный гражданин Миасса Игорь Войнов вспоминает о событиях 90-х.
Продолжаем публикацию «политического детектива» Игоря Войнова, главы Миасса в 1995-1996 и в 2010-2015 годах. Напомним,
в двух первых частях Игорь Вячеславович рассказал о том, как ему в первый раз предложили должность мэра, как он «попал на имущество» и как в Миассе проходила приватизация. Сегодня Игорь Войнов вспоминает о том, как он все-таки стал главой города, о «полной программе» Виктора Черномырдина и кожаной куртке Сергея Шойгу.
А мы напоминаем, что продолжается акция «Миасского рабочего» «С чего начинается Родина», посвященная 250-летию Миасса. Поделитесь своими воспоминаниями об исторических событиях, свидетелями или участниками которых вы были. Рассказы с фото присылайте на нашу электронную почту mr@miasskiy.ru или в сообщения нашей группы во «ВКонтакте».
«Гриф секретности»
Выражение «О мертвых или хорошо, или ничего» у нас в народе давно прижилось. Гораздо реже употребляется изречение древнегреческого политика в его полном виде: «О мертвых или хорошо, или ничего, кроме правды». Поскольку многие герои моего повествования в разное время уже ушли из жизни, а мне хочется довести до вас более-менее подробное описание событий, то я буду придерживаться этого высказывания в его первозданном виде. При этом иногда буду умышленно не упоминать конкретные имена. И, само собой, далеко не все, с чем мне довелось столкнуться в описываемый период, я буду вам рассказывать. Где-то может подвести память, а с каких-то событий не хотелось бы снимать «гриф секретности». Хотя бы из этических соображений…
«Я не рвусь в главы…»
«Год пролетел, месяц прошел…». Поползли слухи, что Вертипрахов возвращается на автозавод. Где-то в марте он вызывает меня и говорит: «С губернатором я все согласовал и порекомендовал тебя на место главы». Признаюсь как на духу: у меня даже мыслей таких не было. Отвечаю: «На кой черт мне этот головняк? У меня и в комитете все отлично». Валентин Михайлович оказался готов к такому повороту. Говорит: «Тогда будет…» и называет фамилию. Подскакиваю на стуле: «Да мы же не сработаемся!» Он улыбнулся: «Ну вот видишь». И продолжил: «Я пообещал губернатору, что ты сохранишь весь состав заместителей». Хватаюсь как за спасательный круг: «Вот этих двоих (называю конкретно) выгоню сразу!» Но сбить главу с принятого решения все равно не удалось. Махнул рукой: «Да и хрен с ними».
И начал объяснять, куда и к кому я должен сейчас поехать. Оказалось, что выдвигаюсь я на какую-то базу в Чебаркуле, где меня должен встретить начальник контрольного управления областной администрации Табачков. К слову, полковник и кандидат наук, причем технических. Вручает мне Валентин Михайлович запечатанный конверт и напоследок дает один совет.
Вечером, впотьмах, едем, находим базу, разыскиваем домик с нужным номером. Звоню в дверь. Не помню, пригласили ли меня войти, успел ли я представиться, как хозяин домика прямо с порога спрашивает: «Вы почему опоздали на 17 минут?» Спокойно отвечаю, что глава писал письмо, и я не мог его поторопить (про назначенное время я и знать не знал). Протягиваю тот самый конверт, захожу, раздеваюсь.
Следующий вопрос слегка выбивает из колеи: «Вы почему женились во второй раз?» (Ага, личное дело успел посмотреть). Говорю: «Зато как удачно! Вы не пробовали?» Евгений Романович вспыхнул: «Не дерзите!». Непростой разговор продолжался с полчаса, после чего хозяин заявляет: «А вы понимаете, что вы ничего не понимаете в земле? А вокруг Миасса сплошь сельскохозяйственные районы». (В то время, действительно, комитеты по имуществу землей не занимались. Была другая структура — земельные комитеты). Тут уж и я не сдержался: «А вы понимаете, что еще год назад я слово приватизация писал через две буквы «ц»?» (Это у меня, похоже, «дуринка» включилась).
Опять повторилось: «Не дерзите!». Но меня уже понесло. Говорю: «Вы меня, наверное, неправильно поняли — я не рвусь в главы!» Эффект от сказанного оказался совершенно непредсказуемым. Из моего собеседника как будто выпустили воздух, он как-то на глазах сдулся и тихим голосом вымолвил: «Вы только губернатору этого не говорите…». Я вспомнил совет Вертипрахова и достал бутылку коньяка. Не уверен, что это оказалось решающим аргументом, но все, как и положено, сразу устаканилось. Много лет потом мы встречались, созванивались, Евгений Романович нередко хотел посоветоваться со мной, услышать мое мнение.
«Иди работай»
В общем, 12 апреля (год был уже 95-й) Табачков представил меня всему руководству города. В приказе о моем назначении, подписанном губернатором, стояла дата 5 апреля (ух ты, я уже неделю как глава!) Почему я запомнил дату представления? Да потому что претендентов на должность, как сказал Евгений Романович, тоже было 12. Их имена, естественно, не разглашались. Как вскоре выяснилось, начальнику контрольного управления (не руководителю аппарата обладминистрации и даже не первому заму губернатора!) были даны полномочия назначать (и снимать!) глав всех городов Челябинской области за исключением самого Челябинска и Магнитогорска, в которых главы назначались непосредственно Москвой.
У меня в сознании не укладывалось, что Соловьев лично меня не пригласил и не познакомился, все ж-таки не начальником гаража принимали. Через неделю, по совету того же Табачкова, пишу губернатору письмо с просьбой принять меня. Никаких проблем! Разговариваем минут десять-пятнадцать. Обещаний помогать Миассу от Вадима Павловича ни разу не прозвучало. На прощание он пожал мне руку: «Все. Иди работай».
На ставшей для меня уже привычной процедуре представления, теперь уже на губернаторском совещании, Соловьев к моей должности добавляет: «Кандидат наук». Весь зал повернулся в мою сторону. Что тут было первично — желание посмотреть на свежеиспеченного коллегу или простое любопытство, мол, а тебе-то какого рожна здесь надо — я не знаю, но на моей памяти главами городов области были всего два кандидата наук: в наукограде Снежинске и… в Верхнем Уфалее.
А буквально через пару месяцев нового главу назначают в Магнитогорске. Он звонит мне и говорит, что губернатор направляет его в Миасс «поучиться работать». Ба! Да я и сам еще, как прикалываются преферансисты, «туза от валета не отличаю». Съездил он у нас на машзавод, пообщался с генеральным, вернулся и вправду в шоке: уровень производства его просто поразил. Но я, как глава, здесь не при делах — это просто Миасс. Впору было гордиться.
«Я по полной программе»
Еще звонок: «К вам едет Черномырдин, встречайте». Не могу сказать достоверно, откуда должен был прибыть Виктор Степанович, из Челябинска или из Екатеринбурга, но факт остается фактом: ни челябинский губернатор, ни кто-то другой из областной администрации премьер-министра в Миассе не встречал! Сейчас нечто подобное может присниться главам регионов только в кошмарном сне. (Наш губернатор подключился уже непосредственно на совещании).
Лихорадочно начинаем искать площадку для посадки вертолета, на котором должен прилететь Черномырдин. Стадион в машгородке, на который когда-то прилетал высокопоставленный военный, не подошел: там по углам поставили вышки с осветительными прожекторами, которых раньше не было. Боковой ветер, то да се, в общем, забраковали. Нашли подходящую поляну возле Новотагилки, она же Коробковка. Целью визита было посещение ГРЦ, но генеральный директор «УралАЗа» Юрий Иванович Горожанинов сумел включить в маршрут высокого гостя и автозавод.
Встречать выкатываемся втроем. В первой машине генеральный директор ГРЦ Игорь Иванович Величко, во второй — Горожанинов, в третьей я. Стоим на открытой поляне, холодный майский ветер пронизывает насквозь. Ждем. Нету. Мобильной связи тоже нету. Наконец из ГРЦ-шной машины (спутниковая связь?) сообщают: летят. Не успеваем двинуться в сторону приземлившейся «вертушки», как из нее выпрыгивает группа молодых людей и быстро грузится в подошедшую машину. Понятно, личная охрана. (Другие группы прибыли заранее и, надо полагать, уже заняли свои позиции).
А вот наконец и наш борт. Черномырдин тяжело спускается по откинутой из вертолета лесенке. Идем ему навстречу. Оба генеральных обнимаются с премьером (давно, видимо, знакомы), мне Виктор Степанович жмет руку. Рассаживаемся по машинам и выдвигаемся в сторону Ракетного центра. Заходим в корпус, Черномырдин снимает пальто и спрашивает: «Где тут у вас можно помыть руки?» Сотрудник предприятия вежливо провожает его до туалета, распахивает дверь, показывает на умывальники: «Вот, пожалуйста, мойте». Ответ премьера пополнил коллекцию крылатых черномырдинских высказываний: «Да нет, я по полной программе». И проходит в глубину заведения.
Доклад Величко слушали очень внимательно. Надо думать, не каждый день такое услышишь вживую. Вместе с Виктором Степановичем прибыла группа генералов. От звезд на погонах рябило в глазах. И только один был не в военной форме, а в кожаной куртке. Это оказался Сергей Кужугетович Шойгу, генерал-майор, командовавший небольшой тогда еще структурой МЧС (пожарную службу к МЧС присоединили позднее). Все подготовленные ГРЦ документы Черномырдин подписал здесь же, в кабинете генерального. А в наскоро составленных списках на посещение автозавода меня, видимо, не оказалось и проводить премьера из Миасса мне не довелось.
«Коню в морду»
Следующий приезд высокого гостя, опять же на ГРЦ, состоялся уже зимой. Николай Дмитриевич Егоров прежде был губернатором Краснодарского края, а посетил нас как будущий руководитель Администрации президента (что в скором времени и состоялось). Величко в этот день отсутствовал, и принимал гостя его первый зам Юрий Жунедович Жириков. После обсуждения деловых вопросов сели поужинать. Подняли тост за знакомство, потом за Военно-морской флот. Заходит личный врач Егорова и говорит, что ему больше нельзя, он только после операции. И тут во всей красе выступает Жириков: «У нас на Кавказе четное число пьют только на поминках. Так нельзя!» Гость поднимает бокал за ГРЦ и собирается завершать свое присутствие на банкете. Куда там! Юрий Жунедович произносит такой тост, что не поддержать невозможно (за Россию? за Ельцина? не помню). И понеслось. Врача вежливо выставили за дверь. Экс-губернатор не возражал, он ведь тоже с южных краев. Потом были «стременная», «забугорная», и я впервые услышал про «коню в морду». Это когда сам казак выпить уже не в состоянии. Уверяю вас, все за столом были в состоянии, а Егоров произвел на меня великолепное впечатление: умный, эрудированный, спокойный, с чувством юмора. И без столичного гонора. Администрацией президента он руководил недолго. А жаль, побольше бы нам таких руководителей.
«Приснится же такое…»
Отвлечемся немного от этих «высоких материй». Расскажу о некоторых случаях моего общения с миасцами. Как-то сижу на рабочем месте, слышу шум на улице. Смотрю в окно, а там на большом крыльце здания администрации собралась толпа народу, чего-то кричат. Одеваюсь, выхожу вместе со своим замом по коммуналке. Народ в основном старшего возраста, настроен весьма агрессивно. Требуют пенсий (задержка выплаты пенсий в те смутные времена была обычным делом по всей России).
Разговор поначалу не клеится, потом становится все спокойнее. Где-то стараюсь отшучиваться, где-то разъясняю. А куда прикажете бежать? И предлагаю собравшимся не мерзнуть, а поговорить у меня в кабинете. Только все, говорю, там не поместятся, выберите делегацию. Согласились! Но парламентер от народа оказался в единственном лице. К тому же женщина. Она поведала мне, что с деньгами у нее совсем швах, кушать нечего, хоть зубы на полку укладывай. Достаю из кармана все, что там было: две купюры по сто тысяч каждая (напоминаю: деноминация еще не случилась!)Одну бумажку отдаю ей, вторую оставляю себе, все по-честному. А наутро узнаю, что эта дама сразу же от меня отправилась в редакцию «Миасского рабочего» и оформила подписку на газету. Оказалось, что духовная пища для нее важнее материальной. А я таким образом поддержал популярное городское издание…
Другой случай. Белым днем без предварительной договоренности приезжаю на квартиру одного нашего известного земляка. Дверь открывает хозяин — руководитель и дирижер городского оркестра Борис Чагин. Он в трико, и вид у него очень даже заспанный. Узнает меня, я прохожу в комнату. Осмотрелся и говорю, что ему в новом доме выделена четырехкомнатная квартира. Чагин, похоже, не въезжает, а я тем временем откланиваюсь. Наверное, дирижер потом еще долго протирал глаза и усмехался: «Приснится же такое…».
Не устаю повторять, что главный герой любого серьезного дела — это тот, кому принадлежит идея. Все остальные — лишь исполнители, хорошие или не очень. Идея строительства дома для бюджетников принадлежала моему заму по строительству. Какой-то банк (возможно, Сбер) начал строить дом в Комарово, потом бросил. Город выкупил этот недострой и завершил его строительство. Об этом не стыдно сказать в полный голос: последний в истории Миасса 160-квартирный дом был заселен бюджетниками (всего же по цепочке оказалось больше 200 семей). Сегодня даже не верится: все жилье было предоставлено этим людям бесплатно. И никакой тебе ипотеки.
Посетить без договоренности другого знаменитого миасца — Ивана Ивановича Седова, человека, построившего, считай, полгорода, — я посчитал некорректным. Согласовали. Зашел к нему в квартиру на проспекте Автозаводцев. Принят был очень дружелюбно. Иван Иванович сказал: «А я слежу за тобой. Ты молодец».
Казалось, можно было бы и чуть расслабиться, но серьезные перемены стояли уже на пороге…
Фото Александра Мизурова и из архива Игоря Войнова
