Почетный гражданин Миасса Игорь Войнов вспоминает о событиях 90-х.
Публикация первой части «политического детектива» Игоря Войнова вызвала живой интерес у наших читателей. Сегодня — его продолжение. Глава Миасса в 1995-1996 и в 2010-2015 годах вспоминает о том, как он попал «на имущество», как шла в Миассе приватизация в лихие 90-е и рассказывает, причем тут Валентин Вертипрахов, Петр Маврин, Олег Георгица, казаки и запятая.
А мы напоминаем, что продолжается акция «Миасского рабочего» «С чего начинается Родина», посвященная 250-летию Миасса. Поделитесь своими воспоминаниями об исторических событиях, свидетелями или участниками которых вы были. Рассказы с фото присылайте на нашу электронную почту mr@miasskiy.ru или в сообщения нашей группы во «ВКонтакте».
«А Васька-то тонет!»
Прошло, наверное, недели три с момента моих несостоявшихся смотрин в областной администрации. Я уже начал понемногу забывать об этом приключении, как меня телефонным звонком пригласили на встречу с только что назначенным главой Миасса Валентином Вертипраховым. Не вызвали, а пригласили. И я, естественно, приехал, а не прибыл. (У нас в ЧПИ на военной кафедре офицеры-преподаватели любили поправлять студентов: «Ты не явился! Являются черти. Ты прибыл»). Повторюсь: я просто приехал по приглашению.
А тут — приятная секретарша в приемной, доброжелательная атмосфера (правда, так было!), знакомство с главой. Хороший разговор о том, о сем, о жизни. И вдруг совершенно неожиданное: Валентин Михайлович раскладывает у себя на столе большую «портянку», на которой нарисована структура администрации, и говорит: «У меня девять (!) замов. Выбирайте любую должность».
В розовом доме, как уже тогда называли здание городской администрации, я был всего два раза. Впервые побывал здесь, когда меня, молодого инженера НПО, принимали в ряды КПСС. Называлось это брежневский призыв, поскольку было приурочено к 70-летию «дорогого Леонида Ильича». В небольшом зале собрался «совет старейшин», людей с железной партийной закалкой и большим жизненным опытом. На их вопрос, что я знаю о международном положении, я ответил, что недели две назад заместитель министра иностранных дел Советского Союза по фамилии Ильичев улетел в Китай. Что тут началось! Обо мне забыли минут на 20. Обсуждали между собой: улететь-то он улетел, но с тех пор тишина, ничего неизвестно! Потом заметили меня: «Вопросов больше не имеем. Достоин».
(У Ильфа и Петрова в «Золотом теленке» пикейные жилеты тоже обсуждали международные новости: «Ну, о чем говорить… Сноуден — это голова». И мне стало любопытно: а в нынешней администрации города кто-нибудь обсуждает такие проблемы? Хотя бы просто так, для общего развития).
Второй раз я посетил розовый дом, когда в Миассе проходил региональный турнир футбольного клуба «Кожаный мяч», и меня от родного НПО (по разнарядке?) закрепили за командой мальчишек из Уфы. В свободное от игр время команда пошла купаться на разрезы. Стоим с тренером на берегу, вдруг слышу: «А Васька-то тонет!» В одежде бросаюсь в воду, вытаскиваю пацана, он и впрямь нахлебался. В каких-то пяти метрах от берега, но там же глубоко, а мальчишка плавать не умеет. Тренер даже не дернулся. Как выяснилось, он тоже не умел плавать. Вот тебе и Уфа! Откуда узнал об этом комсомольский секретарь горкома (был не Вертипрахов) — мне неведомо, но он долго и с чувством жал мне руку. (Сейчас-то я представляю, сколько пряников он бы огреб, случись все не так). Обещал позвонить моему начальству на предприятие…
Ужин с танцем
Вглядываюсь в структуру. Ну какой из меня, к черту, экономист или финансист? А коммунальщик Разморожу ведь весь город еще до прихода зимы, и без воды всех оставлю — нет, это не мое. Руководить культурой или образованием? Тоже не в тему, все-таки образование-то у меня инженерное. Хорошо еще, что зама по медицине в структуре я тогда не заметил, всю голову бы сломал: идти или не идти? Вот такие мысли крутились. А вы попробуйте сами, поставьте себя на мое место.
Видя мое замешательство, глава говорит: «Вот что я бы порекомендовал. Сейчас ввожу новую должность заместителя по взаимодействию с предпринимателями. И есть еще должность председателя комитета по управлению имуществом, тоже в статусе зама». При слове «предприниматели» я поморщился, а насчет комитета уточнил, есть ли там сегодня председатель? Оказалось, что есть, и зовут его Петр Маврин (вспоминаю: а, это тот самый, которого мне показывали в областной администрации и которого группа товарищей пыталась представить на место главы Миасса). Валентин Михайлович добавляет, что есть прямое поручение губернатора новым главам пяти городов поменять руководителей названных комитетов. В чем фишка? Да в том, что комитеты имели двойное подчинение: по линии администрации городов и районов и по линии Госкомимущества, и губернатор хотел тем самым укрепить позиции администрации. Известно ведь, кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Все это надо было переварить. Прошу время «на подумать». Сколько? Три дня. На этом и расстались…
«Справочник стеля»
Советоваться было абсолютно не с кем. Заглянул в «справочник стеля» (по-украински «стеля» — это потолок) и для себя решение принял. В назначенное время встречаемся с главой, я докладываю (!), что созрел относительно его предложения по председателю КУИ (такая получалась аббревиатура).
Получаю «добро», а напоследок Валентин Михайлович, как бы между прочим, говорит: «Ваш генеральный дал тебе нелестную характеристику, и мы (так и было сказано: мы) решили, что мужик ты нормальный». Ну, наводить о человеке справки — это обычная практика, но чтобы делать подобные выводы — у неизвестных мне «мы» должны были быть достаточно веские причины. Интересно, как бы все сложилось, будь та характеристика положительной?
Что касается меня, то я был слегка озадачен. Действительно, увольняясь с предприятия, я написал в своем заявлении (дословно): «В связи с несогласием с технической, экономической и кадровой политикой руководства предприятия…». Но ведь это генеральный предлагал мне, начальнику научно-производственного комплекса, сначала должность директора института, а потом — директора завода (в состав НПО входили обе эти структуры). С институтом не сложилось, а от завода отказался я сам. А тут такой поворот. Воздержусь, пожалуй, от комментариев…
О горе и Магомете
Выхожу из кабинета в приемную. Та же секретарша сообщает, что у крыльца меня ждет машина. Куда? В комитет. «Петр Яковлевич просил вас к нему заехать». Тьфу-ты, я даже не знал, что комитет располагается в другом здании, у вокзала. Маврин встретил меня фразой: «Если гора не идет к Магомету…». В голове тут же закрутилось не самое вежливое продолжение: «…то пусть гора идет на ***». Вслух не сказал, и на последовавший затем вопрос хозяина кабинета, курю ли я, ответил положительно. Зашли в комнату отдыха, Петр Яковлевич протянул мне американские «Кэмел», я достал свою болгарскую «Стюардессу». Оглядываясь назад, хочу заметить: сколько же вопросов было решено, сколько контактов налажено на разных перекурах! И здесь все сразу встало на свои места. И наши сложившиеся добрые отношения мы поддерживаем до сих пор.
Был у меня в практике такой эпизод. После моего доклада на ученом совете ЮУрГУ ко мне в курилке (!) подошел присутствовавший на заседании Михаил Ковальчук, руководитель знаменитого Курчатовского института, и сказал, что ему очень понравился мой доклад: «Робот встает на цыпочки». И предложил поучаствовать в совместной работе. Сегодня курение запрещено на всей территории университета. И предложений от «Курчатовского» тоже не слышно…
В общем, через месяц я заступил. Поверьте на слово: лучшей школы, чем работа в комитете, чтобы узнать город, его людей, да и область в целом, трудно и представить. Особенно в те непростые времена. Сотни договоров аренды, десятки объектов приватизации, а за ними нередко и конфликты интересов.
В Питере застрелили председателя городского комитета, близкого человека Чубайса, всесильного председателя Госкомимущества, как его тогда называли. В Копейске убили главу города. Мои коллеги во многих городах стали ходить в бронежилетах. Слава богу, в Миассе до такого не дошло. Хотя было жарко.
«Проверка на вшивость»
Лица, события — как в калейдоскопе. Перед Новым годом первое для меня совещание в областном комитете. В перерыве (опять на перекуре!) ко мне подходят трое: «Ты, что ль, из Миасса?» Клятвы говорить только правду я не давал, но тут сознался: «Да, я». Мужики представились: Челябинск, Магнитогорск, Златоуст. Как потом выяснилось, в области всерьез считались только с мнением этих четырех территорий, остальных практически не замечали. Как там у Высоцкого? «На дистанции четверка первачей. Каждый думает, что он-то побойчей…». Никто из нас, похоже, так не думал, и подружились мы на долгие годы. Однажды в разговоре с председателем областного комитета Галиной Желтиковой я спросил, а правда ли, что Чубайс за своих стоит горой? Ответ поразил: «Сдаст с потрохами. Любого». Романтики у меня и так было немного, а тут и остатки улетучились.
Извиняюсь, конечно, за непарламентское выражение, но по-другому не получается: проверить нового председателя, что называется, на вшивость в городе пытались не раз. Один зашел, шея в два обхвата, на ней золотая цепь толщиной в палец. Назвал свое имя. Я чуть пожал плечами, предлагая перейти к делу. Видя мое непонимание, он добавляет: «Я от Грека». А у меня где-то внутри есть некая кнопка, я ее называю «дуринкой». Включаю эту «дуринку» и немного сочувственно говорю посетителю: «Бывает». Он слегка прибалдел и, похоже, забыл, зачем пришел.
Эта «дуринка» у меня осталась от одного друга детства. Как-то мы играли во дворе в футбол, я ему напихал (игровики меня поймут), а он в ответ: «Игорь, давай поиграем с дуринкой». И ведь пошло, и весело, и в кайф. Сколько раз выручала меня эта «дуринка»!
«… и это еще цветочки»
Оказалось, что в городе кое-кого я все ж-таки знаю. Заходит старый знакомый и чуть ли не с порога: «Нам все равно, кому заплатить десять миллионов, тебе или судье». (Не спешите завидовать: деноминация еще не проводилась. Но все равно это было выше моей зарплаты раз в 50). Посоветовал товарищу-просителю поискать счастья в другом месте. И предупредил, что в суде буду биться. Расстались спокойно. В тот год мы, комитет, выиграли в арбитраже 25 судов, а этот, о котором сейчас шла речь, проиграли. До высших судебных инстанций добрались и все равно проиграли. До сих пор занозой в одном месте сидит тот случай.
Как-то залетела «хозяйка Ильменских гор». При ней охранник. Ага, «турбазовские», уже наслышан. Все спокойно, никаких проблем, просто познакомились. В другой раз, предварительно договорившись о встрече через моего заместителя, пришел сам Михаил Жмаев. Надеюсь, представлять его миасской публике нет необходимости. Вопрос оказался плевым, быстро договорились… а потом Жмаев подал на нас в суд, потребовал денег. Мы отбились, но у меня он больше никогда не появлялся: выводы я сделал. Но это были еще цветочки…
«Рыба» покрупнее
Получаю задание от главы: провести собрание акционеров — коллектива овощебазы — и выбрать там директора, представителя УралАЗа. У меня на руках пакет акций, процентов 25 или около того. Приезжаю. Народу тьма, шум, гам, кандидатов на директорскую должность — человек пять, но большинство явно поддерживает даму из своего коллектива. Делаю вид, что и город придерживается того же мнения, голосую как все. Собрание разом успокаивается, народ расслабляется. Видимо, ждали от власти какую-то козу, а оно вон как вышло. Докладываю главе. Воспринял спокойно, честь ему и хвала.
А вот и настал черед рыбы покрупнее. И ставки пошли в гору. Пять процентов акций одного из предприятий развалившегося к тому времени строительного «Треста» предложил мне его руководитель за помощь в приватизации. Ответил ему, что сохранить предприятие — в интересах города, процедуру объяснил в деталях, а вот пять процентов, ребята, делите меж собой. Все прошло, как было задумано. Неожиданный звонок из Челябинска. Звонит мой однокашник, вместе учились в институте, в стройотряде строили Нарвскую ГЭС в советской тогда еще Эстонии. Говорит, приеду. Давай, жду. Оказалось, что он трудится в такой же структуре — в областном Фонде имущества. Торжественно объявляет: вот тебе объект на продажу, расхлебывайся с ним сам. Что за объект? «Миасстальк». Говорю: «Слава, не дури. Объект федеральный, город не имеет права заниматься его приватизацией». А он мне в ответ: «У меня и в Челябинске есть, где получить свои девять грамм» (дословно). Впечатляет.
Начинаю разбираться. Да, интересная складывается картинка. Одного из претендентов на должность директора, главного инженера предприятия, стукнули ломиком по голове, сам действующий директор за какие-то грехи задержан, но показания не дает, ссылаясь на плохое (вот те на!) знание русского языка, а найти ему здесь переводчика с какого-то осетинского наречия никак не могут. Те немногие, что есть, его родственники, а так по закону нельзя. Не вдаваясь в дальнейшие подробности, этот объект нам, Миассу, и поручили. Сами же при этом слукавили: отдали на торги только часть акций, остальные у себя придержали, дескать, посмотрим, что будет дальше.
Казачий «патруль»
А дальше было вот что. Приехали ко мне два парня из Челябинска и предельно корректно высказали свой интерес к приобретению ими акций «Миассталька». Не было ни намека с их стороны на благодарность за содействие, как не было и ни слова о том, что в Миассе у них есть хороший товарищ — Олег Георгица, лидер «турбазовских». Но Миасс — город маленький, информация в народе быстро разошлась, и все как-то сразу притихли. Никто тельняшку на груди не рвал, на торгах не шел «ва-банк». Все прошло чинно-благородно. Челябинск посмотрел на такое дело: ага, все в шоколаде, и выставил самостоятельно последний пакет акций. И проблема тут же нарисовалась. Свердловский предприниматель, который называл себя вторым Демидовым, владельцем уральских заводов, заявился на торги. Стоимость пакета на торгах выросла больше, чем в 100 раз. Но это туфта! 100 раз — это относительно явно заниженной государством (практически, как везде) оценочной стоимости, а относительно стартовой цены самих торгов — раза в два-три. Выиграли опять челябинцы. Я только выдохнул: не хватало еще на нашей территории зарубы двух уральских столиц.
Выбранный собранием акционеров (по сути, назначенный челябинцами) новый директор «Миассталька» рассказал мне по случаю, что однажды к нему в кабинет заявились местные казаки. При форме, с шашками на боку. И с наездом, как было принято в 90-е. Во время их разговора из комнаты отдыха в кабинет зашел Георгица. Казачков как ветром сдуло. Больше их там никогда не видели.
Напоследок — позитив
Но были в работе и веселые моменты. Однажды в договоре аренды какому-то арендатору вместо 1,0% штрафа за каждый день просрочки оплаты (это было в порядке вещей) забыли поставить запятую. Получилось 10%. За каждый день. А арендатором оказался, кажется, миасский городской суд, структура Минюста. Я своим вклеил. А Минюст оплатил, пополнил тем самым городской бюджет.
В личном плане мне тоже подфартило: даже не рассчитывал, а получил загранпаспорт и в холодном феврале побывал в командировке аж в самой Болгарии. Жизнь вошла в спокойное русло. Как оказалось, до поры до времени…
Фото Евгения Макеева (из архива Игоря Войнова)
и Александра Мизурова
