Несколько лет назад, накануне дня рождения города, «МР» опубликовал серию статей под названием «Зеркало эпох», где были собраны впечатления о Миассе известных людей, посещавших его в разные годы.
Начал с «Товарища»
Думаем, этот проект сегодня мог бы значительно расшириться — ведь наши читатели недавно узнали, каким видели Миасс акцизный чиновник Константин Теплоухов, российский географ Сергей Меч, испанская девочка Консуэло.
И вот — новое открытие — Михаил Круковский, русский писатель, переводчик, фотограф, географ и этнограф, в 1908 году побывавший в Миасском заводе.
Когда он родился, точно неизвестно — в 1856 или 1865 году. Юноша рано ушел из дома, начав самостоятельную жизнь с должности писаря.
В 1899 году он переехал в Петербург и вместе с женой недолго издавал журнал «Товарищ». Супруга, географ по образованию, писала очерки, а Михаил — детские повести, иллюстрируя их собственными фотографиями.
«Палаццо на парадных улицах»
Литературной деятельностью Круковский занимался всю жизнь: кроме научно-популярных очерков и альбомов по этнографии народов России, издал две монографии, посвященных Олонецкому краю и Южному Уралу.
В книге «Южный Урал» — 140 фотографий, а также заметки о башкирах, о работе металлургических заводов и заводчанах, географические описания гор, пещер и степей обширного края. Глава, где описан Миасский завод, называется «По степям».
«В пяти верстах от железной дороги стоит Миясский завод, — поселение, состоящее из десяти тысяч жителей. Основано оно русскими пришельцами. Но известность он получил главным образом в сороковых и шестидесятых годах, когда в долине Мияса открылись богатейшие залежи золота. (…) Миясский завод ничем не отличается от обыкновенных уральских заводов. Расположен он y подошвы Ильменских высот, с которых и виден весь, как на ладони. Около запруды поместились казенные дома и учреждения, также и главные торговые лавки, a весь остальной городок раскинулся по берегам обширного пруда.
Жителей в нем около 10 000, но когда-то было значительно больше. Живет здесь несколько богачков-золотопромышленников, выстроивших себе роскошные палаццо на парадных улицах; главную же часть населения составляют рабочие, торговцы и те мещане-обыватели, которые неизвестно чем занимаются, чем живут».
«Святой долг — выйти «на улочку»
«В торговые дни городок оживляется; пришлый люд вносит жизнь, обыватель просыпается и суетится; тогда улицы оживлены. В обыкновенные дни городок словно вымирает, в особенности к вечеру, и обыватель считает своим святым долгом выйти «на улочку» и несколько часов перед сном посидеть на лавочке, которая есть буквально возле каждого дома. И когда ночью проходишь по такой улице, слышен всюду заглушенный разговор, иногда смех, в темноте видны неподвижно, точно мумии, сидящие фигуры.
Главною достопримечательностью Мияса можно считать мусульманскую мечеть, преимущественно ее минарет, возвышающийся над всем заводом. Мечеть спрятана в одной из боковых улиц и стеснена домами, a, в сущности, следовало бы поставить это красивое здание на самом видном месте. Минарет стоит отдельно от мечети, в отличие от обыкновенного типа мечетей, y которых он пристроен всегда к крыше здания. Поставлен он на четырехгранном основании, над которым высоко вверх подымается граненая колонна; наверху колонны решетка; взобравшись на самый верх и стоя за решеткой, муэдзин громким, надрывистым голосом, обратив лицо к востоку, призывает правоверных к вечерней молитве.
— Алла-Алла!.. — раздается в предвечернем воздухе и разносится далеко кругом. Мечеть эта справедливо считается самою красивою на Урале».
«Жить на кратере вулкана»
«На одной стороне города стоит исполинская ветряная мельница, на другой — заросшее громадными березами кладбище; одна из набережных обсажена кудрявыми деревьями, придающими ей вид бульвара. Вот и все красоты этого завода-городка.
В четырех верстах от завода, в глуши находится склад динамита; я поехал туда. Динамитные склады устраиваются на Урале для нужд окрестных заводов: динамитом взрывают каменные породы и руду, поэтому он требуется в большом количестве. Но держат его с большими предосторожностями. Для склада его отводится место где-нибудь далеко от жилья. Хранят его обыкновенно в деревянном помещении, которое зарыто со всех сторон землей. Каменные стены, как бы ни были они толсты, здесь непригодны, потому что в случае взрыва камень оказывает большое сопротивление газам, a чем больше скопится газов и чем сильнее препятствие для выхода их, тем сильнее взрыв.
Фитили хранятся отдельно от динамита, в другом погребе; оба погреба окружены широким земляным валом, над которым развевается красный флаг, предупреждающий об опасности; красные ворота всегда на запоре, a y ворот стоит будка сторожа. В нескольких саженях от склада стоит усадьба заведующего.
Это большой поместительный дом с пристройками. Заведующий оказался очень симпатичным человеком, широко интересующимся современной жизнью; он принял меня очень гостеприимно и показал устройство склада.
— И вы тут рядом не боитесь жить?
— Нет. Привыкли, все под Богом ходим.
— Но ведь это значит жить на кратере вулкана. Ведь если случится взрыв, то от вашей усадьбы не останется и следа.
— Не только от моей усадьбы, от всего Мияса щепки не останется,— отвечал он».
«Надоело мухомором сидеть»
«В Миясе я остановился y одного бывшего золотопромышленника, который знал всю окрестность на сотни верст и все промышленное дело. Это был радушный, симпатичный человек, который оказался мне попутчиком до Троицка.
— Поеду и я с вами,— говорил он, — давно не был там, надо прогуляться, знакомых посмотреть, ведь y меня везде знакомые и родня. Надоело дома-то мухомором сидеть.
Мне понравилась эта чисто сибирская черта: вздумалось, взял да и поехал за сотни верст без всякого дела. В дороге же он оказался прекрасным, выносливым и нетребовательным товарищем; несмотря на свои пятьдесят с лишком лет, он с юношеской стойкостью вынес продолжительный, тяжелый путь. Такие кремешки встречаются в Зауралье часто; они на покое доживают свой век, поработав в молодости; дом их — полная чаша: добру и всяким запасам нет конца. Домовитые люди».
«Путем дорога»
«Не то было времечко раньше, — жаловался старик, — и люди были не те, и дела другие. Прежде-то золото это самое просто руками бери. Около этих Ильменских гор водился золотой песочек; a сколько разных самоцветов находилось в самых горах! Дальше к степям пошло жильное золото… Богатейшие залежи! Все повынимали. Кругом озера на моей еще памяти стояли глухие леса, в реке водилась нельма, таймень, даже стерлядь доходила из Исети… А теперь в озере только карасишки да пискаришки и водятся. И люди стали не те: как-то обнищали, измельчали… Прежде до пятнадцати тысяч жителей доходило, a теперь только десять считается.
(…) В дорогу нас снарядили с необыкновенным комфортом; тарантас был набит всякими принадлежностями для путешествия. В сумке, специально вышитой для дороги, с надписью «Приятного аппетита», было положено всякой провизии на несколько дней; стаканчики, полотенца, посуда — все это было специально дорожное, a на подушках, служивших нам сиденьем, было вышито: с одной стороны — «путем дорога», a с другой — «ждем — не дождемся». Уезжая из дому, подушку укладывают первой надписью вверх, a когда возвращаются, подушку переворачивают второй надписью вверх. Снабженные всякими одеялами и покрывашками, мы выехали в далекий путь…».
Наталья Корчагина
