Главный врач ГБ № 2 в Миассе Антон Криушов в интервью Znak.com рассказал, как шла подготовка к приему ковидных больных, какова обстановка сейчас с инфекцией, и какие уроки уже пришлось извлечь.
В начале февраля пост руководителя медицинского учреждения занял Антон Криушов. До этого специалист возглавлял станцию скорой помощи. Времени на «раскачку» не было: город стоял на пороге эпидемии гриппа, а буквально через месяц в Миасс пришел коронавирус.
— Как шла подготовка к началу эпидемии, насколько сложно было перестроить работу клиники?
— Мы стали первой клиникой в области, которая приняла заболевшего, тогда все было в новинку. Но подготовка началась еще в феврале, тогда мы приняли граждан Китая, которые вернулись после празднования Нового года. Их разместили у нас в инфекционном корпусе. Мы с ними жили две недели. Сложности были с языковым барьером, повезло, что среди них были два человека, которые говорили по-русски. У них в итоге ничего не подтвердилось, они отсидели карантин и уехали.
В плане подготовки у нас был типовой инфекционный корпус: отделение на 52 койки. Нам поставили задачу развернуть 130 коек. В результате мы перепрофилировали стационарный корпус ММЦ-2 на 78 «ковидных» коек. Потом добавили еще десять коек, и в итоге у нас 140 мест для приема заболевших коронавирусом.
Мы понимали, что помощь жителям по другим профилям не должна останавливаться. Мы вынуждены были все стационарные отделения расформировать и перевезти на другие площади.
Нам повезло, что у больницы есть несколько зданий в разных частях города и мы смогли перераспределить «нековидных» больных. За полторы недели мы это сделали, развернулись, приготовились.
70 коек были оборудованы кислородными подводками, оперативно развели рампу, поставили розетки для кислорода, порты для аппаратов ИВЛ, тянули оборудование, сняли шторы, закупили одноразовую посуду. Еще одна часть подготовки — это закупка медикаментов и средств индивидуальной защиты: респираторов, масок, халатов, бахил. Договорной отдел тогда работал только на коронавирус.
В Челябинской области диагностировали первый случай коронавируса
Когда мы только развернулись, была интересная ситуация: мы готовы, но две недели ничего не происходило, корпус стоял пустой. Только потом начал заполняться. Велась большая амбулаторная работа: мы сделали «ковидные» бригады, которые целый день, без выходных ездят по адресам, обследуют пациентов, берут мазки.
На первых этапах подготовки мы тратили свои средства, но довольно быстро пошли целевые деньги из областного бюджета. Сначала сильно помогла благотворительность, СИЗы мы получили от РМК. Город помогал при перепрофилировании: одни предприниматели кормили сотрудников, вторые помогали с монтажом шлюзов для чистой и грязной зон. Управляющие компании помогли с установкой сантехники, душевых. Был штаб у главы города, подключились предприятия, например Союз промышленников. Нам помогли с автомобилями, потому что вся медпомощь перешла на дом, этот вопрос встал очень остро. Нам дали машины для поликлиники. Средств защиты у нас сейчас даже больше, чем надо. В день потребляется 150 костюмов, а закуплено 5000. Лекарств тоже достаточно — и для тяжелых, и для легких пациентов, потому что тактика лечения разная.
— Что произошло, когда появился первый заболевший? Насколько сами врачи были готовы к этому, учитывая информационный фон, который был вокруг этой темы?
— Первый заболевший попал в инфекционное отделение, с ним работали профильные специалисты-инфекционисты. У них никакой истерики на этот счет не было. Тем более пациент был с носительством, без симптомов. Отлежал две недели, дождался чистых мазков, и его выписали. Что касается персонала, то, безусловно, была подготовка. Сначала прошла учеба от челябинской медакадемии, лекторы проводили ликбезы по коронавирусу. Потом начали учиться на портале непрерывного медицинского образования Минздрава РФ. Там появились 36-часовые циклы, связанные с COVID-19.
По кадрам мы справились своими силами, сторонних сотрудников не привлекали. В частности, когда «ковидный» госпиталь переехал в ММЦ «Северный», то его сотрудники там и остались работать.
Наши инфекционисты тренировали коллег ежедневно: как одеваться, как снимать, как обрабатывать костюмы, как заходить в грязную зону. Каждое утро были тренировки. Конечно, у врачей и медперсонала, которые были не связаны с инфекционным отделением, был страх. Но мы входили в эту работу постепенно. Первыми с коронавирусными пациентами начали работать именно инфекционисты. Они посмотрели на пациентов, все изучили. Страх убирается тренировками. Инфекционисты стали транслировать свой опыт, показали, что бояться не надо, что человек в СИЗе не заражается. Сейчас есть люди, которые готовы перевестись в «ковидный» госпиталь из других отделений из-за материальной мотивации. Сейчас уже страха ни у кого нет. Все сориентировались.
— Сколько сейчас у вас пациентов, в каком они состоянии?
— Сегодня госпиталь почти полный. Даже идет маршрутизация пациентов. Активная работа началась, когда стали массово поступать пациенты из Златоустовского очага. Тогда стали принимать по 20 человек в день. Тогда же перестали ориентироваться на мазки, мы запустили приемно-сортировочное отделение, где пациента госпитализировали по результатам КТ-фильтра. Если есть признаки двусторонней вирусной пневмонии, то пациент направляется к нам на госпитализацию. Притом что у него может не быть других симптомов и мазки отрицательные.
Сейчас у нас 134 пациента. С начала работы изменился качественный состав.
Раньше мы клали людей с признаками ОРВИ, клинические проявления были легче: першение в горле, потеря обоняния, насморк, кашель, температура. Сейчас бессимптомные наблюдаются дома, им каждый день звонят, раз в три дня приезжают. В больнице — с пневмонией. Из 134 пациентов 125 — это пневмонии, они все поступили по результатам КТ. При этом коронавирус лабораторно подтвержден только у 40.
Есть такая тенденция, и федеральные селекторы об этом говорят, что у пациентов с пневмонией вирус редко выявляется. Видимо, инфекция сидит глубже и во рту не цепляется. Мы тоже видим, что пациент с типичной ковидной пневмонией, как правило, отрицательный по мазкам. По приказу мы лечим только легкую и среднюю степень. А тяжелых пациентов должны маршрутизировать в ГКБ № 8 в Челябинске. Но бывает, что человек попадает к нам уже тяжелый. Есть вопрос транспортабельности, если он сомнительный, то оставляем у себя, кладем в реанимацию и лечим сами. Тяжелые пациенты в этот же день получают консультацию с главными специалистами области — пульмонологом, анестезиологом-реаниматологом.
Болеют тяжело, как правило, пожилые люди и пациенты с сопутствующей патологией: гипертония, сахарный диабет, ранее перенесенные инфаркты, инсульты. Это отчетливо видно. Такая же ситуация и по летальным исходам. У нас скончались 14 пациентов, все они были с тяжелой патологией.
— В вашем учреждении были случаи заражения врачей?
— Да, есть факты, когда медики приносят с улицы. Выявляли пару раз при плановых проверках. Но у нас с этим строго, на входе и выходе для работников работает термометрия, осмотры. Каждый день говорим: если возникли клинические проявления, останьтесь дома. Жестко реагируем на пациентов, всех ведем через рентген. Если есть малейшее подозрение, то сразу на КТ-фильтр. Врачи в приемные отделения спускаются в масках. У нас есть госпитальный эпидемиолог, он уделяет этому большое значение. Да, были заносы, пациент может принести, если бессимптомно болеет. В этом случаем отделение закрывается, те кто был в палате, изолируются. Новые пациенты перемаршрутизируются в другое учреждение. Отделение полностью отмывается, выдерживается карантин. Обследуются, все кто был в отделении. Схема отработана. Случаи были в кардиологии, мы закрывали стационар.
— Есть два полярных мнения о работе врачей во время эпидемии. Одни говорят, что работу медиков можно сравнить с войной, другие — что ничего страшного не происходит, это как обычный грипп. Как на самом деле?
— Труд врача в этих условиях — это тяжело. Если кто-то думает, что легко, то пусть наденет костюм и походит в нем. У нас врачи работают в красной зоне по четыре часа, потом на восемь часов выходят, затем снова на четыре часа в работу. Я уже отмечал, что пациент «тяжелеет», все больше пневмоний. Чем тяжелее, тем больше внимания он требует. Пациент на ИВЛ, например, получает весь уход лежачего пациента. Но отмечу, что в плане работы, ухода это всегда так с тяжелыми пациентами. В разрезе коронавируса добавляется только то, что ты этого пациента консультируешь на уровне областного консилиума и выходишь на уровень федеральных консультативных центров. Это не обычный грипп. Да, в 2009 году грипп тоже был тяжелый, осложнялся пневмониями, пациенты погибали. Сейчас все гораздо интенсивнее. Но для нас это работа: есть пациенты, мы их лечим.
— Какие выводы должна сделать медицина из этой эпидемии?
— Инфекционная служба в последние годы страдала. У нас давно не было пандемий. Давно человечество не видело особо опасных инфекций, многие из них победили прививками. Может быть, в чем-то расслабились. Поэтому страна сейчас в авральном режиме строит госпитали. По сути, мы справились, базы все развернуты, все работает. Но никогда не знаешь, с чем встретишься. Сегодня это воздушно-капельная инфекция, потом может быть другой вариант. Выводы такие, что системе здравоохранения в плане особо опасных инфекций не стоит расслабляться.
Где-то может появиться желание сокращать инфекционные койки. Вроде стоят без дела, нет уже такого количества пациентов. Но лучше держать их, строить типовые боксированные госпитали.
Нет эпидемии — задействовали их под другие цели. В случае необходимости такой госпиталь за три дня перепрофилируется под инфекционный. Но глобальные выводы делать пока некогда. Есть некоторая усталость у всех, выходных нет ни у кого. Суббота, воскресенье — все на работе допоздна. Вся эта ситуация испытывает на прочность нашу систему, всех — от руководящего состава до работников.
