Четверть века назад Миасс прощался со зверски убитым врачом-травматологом Александром Макаровым. Эту смерть — нелепую, бессмысленную в своей жестокости — сложно было принять, еще труднее — пережить.
Время — хороший хирург и неплохой анестезиолог: штопает душевные раны, дает наркоз сильным эмоциям. А вот память хирургическим манипуляциям никак не поддается…
В год печального юбилея жена и дочь Александра Васильевича Макарова решили рассказать об отце и муже, чтобы тем самым напомнить всем нам о потере, восстановить которую Миассу так и не удалось…
Ему нравилось здесь
Выпускник Челябинского мединститута Александр Макаров приехал в Миасс в 1966 году. К этому времени за его плечами была армия, работа на заводе и женитьба на самой красивой девушке института и будущем врачеофтальмологе.
Молодого хирурга с пытливым умом, горячим сердцем и золотыми руками сразу взяли на заметку и уже через полгода перетянули в травматологию, где ему довелось работать с великолепными специалистами своего дела Петром Капридовым, Виктором Пахнутовым, Павлом Неучевым.
— Ему нравилось здесь, — рассказывает дочь Элина. — Леса, озера, горы — всегда было куда сходить, где порыбачить или просто отдохнуть. А когда ему подарили первый фотоаппарат — маленький, недорогой — он серьезно увлекся фотографией, вместе с фотоклубом «Ильмены» выезжал на природу, участвовал в выставках и всегда чемуто учился. Со временем снимки становились все более глубокими, философскими. Его фотография «Уральские моржихи» даже попала в книгу «Опорный край державы» московского издательства.
«Ребята, как водичка?»
— Вообще папа был очень многогранным человеком, — продолжает Элина Макарова. — Чем бы он ни занимался, делал это увлеченно, со всем пылом и страстью. Участвовал в драмкружке, пел в хоре, состоял в шахматном клубе, любил путешествовать (не расставаясь с фотоаппаратом).
— А еще он был классным отцом. Брал меня с собой на фотоохоту, учил видеть необычное в обычных вещах. Благодаря прекрасной компании друзей родителей мы круглый год купались в открытых водоемах. Это сейчас пошла мода на крещенские купания, а мы, можно сказать, росли и крепли в этих прорубях. У знакомых имелся раритетный ЗИЛ, куда нас набивалось больше десятка. К ЗИЛу крепился прицеп — своего рода баня на колесах. Приезжали на озеро, расчищали прорубь, рядом —
каток, прокладывали лыжню. И каждый делал, что хотел. Парились в бане, ныряли в прорубь, катались на лыжах и коньках… Однажды в начале мая туристы, проходившие мимо Ильменского озера, где мы плескались, крикнули: «Ребята, как водичка?» — «Отличная!»
Тогда руководитель группы, шутя, обратился к попутчицам: «Дети купаются, а вы что же?..» Одна тут же скидывает штормовку, разбегается и… Никогда больше не слышала и не видела, чтобы так громко кричали и так быстро выбегали из озера!..
Летом развлечений становилось еще больше — рыбалка, бадминтон, мяч, уха, ягоды-грибы, песни у костра. У друзей была моторная лодка, и мы катались на водных лыжах. Папа прекрасно пел, играл на гитаре, любил читать стихи наизусть и вообще считался душой любой компании.
Вышла за врача — терпи!
— Муж и вправду был легким человеком, — вступает в разговор Раиса Николаевна Макарова. — Никаких нравоучений. Не из чего не делал проблему. Умел вовремя пошутить, разрядить обстановку. С ним было комфортно. Если дома чтото ломалось, а у него не хватало времени починить, он смеялся: «Раечка, тебе надо было выходить за слесаря. Но раз ты вышла за врача — терпи! Зато со мной весело!»
— Столько тяжелого он видел на работе, а домой приходил, оставив все проблемы за дверью, — подхватывает Элина. — Обладал великолепным чувством такта. Заметив, что женщины в палате не следят за собой, сумел так деликатно и с юмором пошутить на эту тему, что уже на следующее утро все как одна были накрашены, завиты и с улыбками на лицах…
Каждое утро начинал с зарядки. Никогда никуда не опаздывал, был потрясающе организованным человеком — успевал абсолютно все при своей огромной занятости. С зимы начинал готовиться к лету: продумывал туристические маршруты, продувал и промазывал ружье для подводной охоты. Както даже сам сшил палатку. Однажды я, первоклассница, закапризничала: «Устала от зимы! Хочу лета, солнца и загорать!», на что папа тут же откликнулся в обычной шутливой манере: «А в чем проблема? Ложись и загорай!» Надул матрас, постелил полотенце, раздвинул шторы, чтобы солнце светило… И я легла загорать! Вот она, его невероятная способность моментально найти выход из любой ситуации — неожиданный, позитивный и с юмором.
«Езжайте обратно!»
— Коллеги отца тоже были юмористами, умели как отдыхать на всю катушку, так и трудиться на разрыв аорты. Мне не удалось поработать с отцом, я пришла в медицину позже. Зато хорошо помню его коллег. Сколько жизней им удалось спасти! Был случай, когда со стройки привезли парня с раздробленной кистью, и врач Рашит Мухтаруллович Шайдуллин в течение пяти часов собирал ее по косточкам с помощью аппарата Илизарова. Кисть удалось спасти. Это ли не показатель профессионализма?.. И таких подвигов они совершали много и ежедневно.
Помню, одна знакомая поехала в Челябинск на консультацию, а врач ей сказал: «Вы из Миасса?.. Зачем к нам приехали? У вас свои травматологи отличные. Езжайте обратно!»
Мало кто доживает…
…За месяц до гибели, на 60летии Павла Семёновича Неучева, Александр Васильевич сказал, обращаясь к коллегам: «Друзья мои, мы с вами каждый день сталкиваемся с болью, смертью, страданиями. Ничего удивительного, что мало кто из врачей доживает до пенсии. Я искренне рад, Павел Семёнович, — у вас этот момент настал, и горжусь тем, что работал вместе с вами!»
А сам — не дожил. Пытаясь проводить с полной нагрузкой каждый день, успеть все попробовать, всем насладиться, всем помочь, всех одарить теплом своей большой души, он ушел от нас в 57 лет.
Ушел Человек… Но память осталась. И эта память живет в его проникновенных художественных снимках, ставших основой прекрасной выставки в ДНТ, а главное — в сердцах тех, кто знал его, и тех, кому он спасал жизни в течение долгих 28 лет.
