Эту женщину невозможно было не заметить. Среди пациентов стационара ГБ № 2, толпившихся у гардероба, она была как белая птица, неизвестно откуда спустившаяся на грешную нашу землю. Скромный, но невероятной белизны и свежести халат, такая же ослепительно-белая косынка и маленький красный крестик на ней.
Сестра милосердия?.. У нас?.. Откуда?..
В ответ на мой вопрос женщина, в глазах которой, казалось, плескалось море доброты, подтвердила: да, верно, сестра милосердия. Но разговаривать без благословения батюшки не стала — переадресовала к старшей сестре. Разговор по телефону со старшей не занял и пары минут.
В назначенный день и час пришла на встречу с Ольгой (так назвалась старшая). Мимо шли женщины — молодые, постарше, совсем юные, грустные, веселые, серьезные. Я не знала в лицо ту, которую ждала, но чувствовала — все это не то, не то…
Распахнулись двери, вошла молодая женщина в скромной одежде, с наброшенным на голову шарфиком, быстро оглядела холл — и от ее мимолетного взгляда будто потеплело на душе. Набрала номер — и девушка тут же отозвалась.
Мы уселись на скамеечку и заговорили…
Делать добро
— Сестричество милосердия организовалось при храме Архангела Михаила в феврале 2012 года, — начала Ольга. — Вошли в него обычные прихожанки, которых объединило одно — единственное желание — безо всякого принуждения делать людям добро…
У миасских сестер милосердия несколько направлений в работе. Одно из них — помощь бездомным. Каждый день православная «Газель», нагруженная термосами с горячей едой и свежим хлебом, выезжает в две точки — в центральной и южной части города.
Подопечные (в основном это взрослые мужчины, примерно 1015 человек) заранее приходят к нужному часу с посудой в руках. Получив свою порцию, жадно едят борщ, приготовленный в трапезной храма, запивают чаем или компотом — и посматривают на благодетельниц: не будет ли добавки?..
Если есть возможность, сестры щедро наливают добавку в подставленные банки, бидоны, миски. А пока суть да дело, разговаривают с бездомными, расспрашивают о житье — бытье, интересуются, не нужна еще какаято помощь.
Нам доверяют
— Мы беседуем с ними на равных, — продолжает рассказ Ольга. — Узнаем, что в такой ситуации они оказались после возвращения из мест лишения свободы, что работы нет, что живут либо в заброшенном доме, либо в канализационных люках. Они боятся людей, ведут замкнутый образ жизни, но нам доверяют, к нам тянутся, потому что любому живому существу нужно доброе слово. Часто помогаем им одеждой, которую жертвуют прихожане. Доставляем медикаменты, лекарства, обрабатываем и перевязываем раны. Можем, если у когото есть такое желание, устроить в социальный приют, но наши подопечные неохотно туда идут, потому что ценят свою свободу.
Каждый — образ Божий
— Иногда нас спрашивают, нет ли отвращения к людям, попавшим «на дно» жизни…. Ничего этого нет. Каждый человек — образ Божий, пусть и в таком виде. У каждого есть душа. Да, по какой — то причине, как правило, по собственной вине, он оказался там, где оказался. Ну и что теперь, пусть погибает у тебя на глазах? Он же человек! Сестрами милосердия становятся тогда, когда душа болит о комто, кроме себя. И брезгливости никакой нет. Хотя элементарные правила безопасности, конечно, соблюдаем: батюшка благословляет, чтобы мы кормили в перчатках. Но ни в коем случае не отгораживаться и отстраняться. Шефствуем мы и над комплексом социальной адаптации граждан: возим также еду, хлеб, медикаменты, святую воду; узнаем от руководства о потребностях учреждения. Раз в месяц приезжает батюшка, причащает, соборует, крестит. Если есть необходимость, восстанавливаем утерянные документы, устраиваем на работу.
Давайте поговорим…
— В сестричестве у нас 15 человек, кормлением занимаются все, а вот в больницу ходят пятеро, — уточняет Ольга. — Ктото морально не готов: «Мы придем и будем плакать». И я их не осуждаю. Тут не должно быть никакого принуждения. Только по зову души и сердца. Мы не заменяем медсестер, у них своя работа, а у нас — своя: кормим, обнимаем, утешаем, выслушиваем, гуляем по коридору. Если надо, помогаем принять ванну, сменить памперсы, чтото купить.
По желанию пациента привлекаем батюшку в палату на исповедь, на соборование.
— Этим людям нужна в первую очередь моральная, душевная поддержка. Некоторые берут за руку: «Давайте поговорим!» Скажешь доброе слово, улыбнешься — и человек сам начинает улыбаться, хотя ему тяжело. Нас уже все знают и порой подходят сами, просят: «Через неделю у меня операция. Вы меня проводите, подержите за руку и, если что, не бросайте…» Каждый рассказывает о себе, о жизни, о родных и близких, а вот о болезни — никогда. Им становится легче, если мы сидим рядом, слушаем, расспрашиваем, сочувствуем.
Держитесь за жизнь!
— Бывает, в суете так забегаешься, потонешь в проблемах, света белого, казалось, уже не видишь. А как попадешь в больницу, так совсем по — другому смотришь на себя и свои беды. Думаешь: «Какие же это мелочи!..» Мне кажется, что, с православной точки зрения, эти люди даются нам во спасение. Они лечат наши души.
У многих наших подопечных есть родственники. Но они больше озабочены физическим выздоровлением, у них заплаканы глаза, они не могут преодолеть свой страх перед болезнью. А мы приходим из храма с православием, с христианством и в первую очередь думаем о душе. По Евангелию, у Господа Бога мертвых нет. У него все живые. Мы общаемся с больными на духовном уровне, исподволь внушая: «Вы поправитесь, вы обязательно встанете!
Держитесь крепче за жизнь, выкарабкивайтесь, как можете, но во всем уповайте на Господа Бога. Молитесь, как можете!» Если просят, приносим «Молитвослов».
Теперь не страшно…
— Есть люди, которые ушли в себя, замкнулись в своей болезни, как в коконе. Заходишь в палату, а человек одеялом с головой укрылся: «Оставьте меня в покое». Мы его не трогаем. В лучшем случае — подойдем, обнимем, погладим. Если никак не реагирует, то просто просим прощения за него, молимся и отходим. Если идет на контакт, но не желает беседовать
о церкви, о Боге, о молитве, то разговариваем о том, что он хочет услышать. Но, опять же, за него молимся, желаем ему выздоровления.
— Одни люди, когда заходишь в палату, сразу вступают в контакт, другие молчат и наблюдают, не включаются в разговор, игнорируют наши вопросы, выходят из палаты. А позже подходят в коридоре, потому что постеснялись при всех, и спрашивают, можно ли со мной поговорить. Люди тянутся к нам. Бывали случаи, когда пациент иной веры пожелал покреститься, приехал батюшка, покрестил, исповедовал, причастил, и человек сказал: «Теперь мне не страшно умирать».
«Болезнь королей»
— Мы можем зайти в любую палату — с доброжелательным взглядом, с позитивным настроем, с добром в душе. Если есть новые пациенты, то желаем доброго здравия, говорим, что мы сестры милосердия из храма Архангела Михаила и что наша помощь абсолютно бесплатна, потому что люди сразу спрашивают, сколько это стоит. Некоторые говорят: «Ой, спасибо, нам пока ничего не надо, сами на ногах, вы просто заходите к нам пообщаться». Бывает, что наша помощь полностью переворачивает отношения в семье больного. Одна женщина призналась: «Мне господь дал эту болезнь, чтобы хотя бы под конец жизни я сблизилась с дочерью». А другая удивила своей мудростью, сказав: «Онкологию надо заслужить и заработать. Это болезнь королей».
— Вы спрашиваете, как у нас хватает терпения?.. Надо просто любить. Бог — это любовь. Людей надо любить такими, какие они есть.
