Несколько лет назад, рассматривая экспонаты в витрине музея школы № 1, обратила внимание на изрядно пожелтевший листок (видимо, табель успеваемости военного времени), где аккуратным учительским почерком в столбик были выписаны имена и фамилии, а в колонках — отметки по предметам.
Поразили не отметки (хорошие и отличные), а имена — они были не русские: Кармен, Родригес, Гарсио, Анхель… Педагог, сопровождавшая меня в импровизированной экскурсии, пояснила: «В войну у нас учились испанские дети».
Визит закончился, двери музея закрылись за мной, а вопросы остались: откуда в Миассе испанцы? что они тут делали? как сюда попали?..
Неутоленное любопытство отложилось на одной из полочек памяти до порыдо времени.
Время пришло
Не так давно ветеран миасского образования Людмила Михайловна Васильева принесла в редакцию письмо, где челябинка Генриетта Павловна Самарина просила помочь найти людей, что-то знающих о пребывании в Миассе испанских детей. В конверт были вложены ксерокопии статей «Приютил Урал испанцев» («Челябинский рабочий», июнь 1993 г.) и «Память» (источник не указан).
Вот так и пришло время найти ответы хотя бы на какието вопросы, потому что, если о довоенном пребывании испанцев в СССР информация нашлась, то о жизни их в Миассе не было известно ничего, кроме короткого абзаца на сайте школы № 1.
Спасли от смерти Но обо всем по порядку.
Летом прошлого года исполнилось 80 лет с того момента, как в Советский Союз прибыл первый пароход «Сантай» с группой испанских детей из семей республиканцев, которых взрослые хотели спасти от военных действий на время гражданской войны.
За первым пароходом последовало еще несколько, всего же из Испании выехало более 34 тысяч детей, которых приютили у себя Англия, Франция Бельгия, Швейцария, Голландия, Аргентина и Мексика.
СССР принял 3,5 тысячи маленьких республиканцев, разместив их в 15 детских домах под Москвой и
Ленинградом, в Киеве, Харькове, Херсоне, Одессе и Евпатории. До войны условия содержания испанцев были значительно лучше, чем в обычных детдомах.
Летом больных и ослабленных ребятишек вывозили в Крым, в том числе и «Артек».
«Мадресита»
И вот тут мне (да и большинству читателей, наверное, тоже) на память пришла книга «Четвертая высота», где описана дружба главной героини Гули Королевой, приехавшей в «Артек», с маленькими испанцами.
«Гуля ухитрялась разговаривать с ними, не зная их языка, жестами, улыбкой, немногими словами – французскими, русскими, испанскими, подхваченными тут же, на лету.
— Подумай, — говорила она Мирре, — какие у них в Испании занятные школы! За один год они проходят всю алгебру, всю геометрию, всю физику. А на другой год – все то же самое, но подробнее и серьезнее. А перемен между уроками у них нет. Учатся полдня без отдыха.
— Как же ты все это узнала? — спрашивала Мирра.
— Они мне рассказали.
— Да как рассказали?
— Ну, как… не знаю как. Я даже выучила вчера одну испанскую песенку. Чудная песенка — про какогото Пепе, который попал на птичий двор. Там прямо слышно, как гогочут гуси и кудахчут куры. Поиспански это замечательно выходит! (…)
Среди испанцев было много малышей. (…) Гуля не знала, чем порадовать их. Каждый день она покупала им мандарины, леденцы, открытки с картинками, бумажные веера, бусы из раковин и всякую дребедень.
Малыши прозвали ее «Мадресита» — «Маленькая мама». Цветные бумажки от «карамелос», то есть от конфет, они тщательно разглаживали и прятали на память о ней. А мандарины поедали в огромном количестве.
— Ничего удивительного, — говорила Гуля. — В Испании апельсины созревают четыре раза в год. Испанцы без апельсинов жить не могут. Вот как мы с тобой — без картошки».
«Сплошное благочиние»
Чтобы представить себе маленьких республиканцев, прочитаем вместе воспоминания Веры Смирновой, сотрудницы детского театра, отправившейся в детдом приглашать ребят на спектакль:
«Почемуто мальчиков было больше, чем девочек. Невольно я обратила внимание на их внешний вид — так они были не похожи на наших подростков, каких мы видели тогда в наших школах, на улицах, в театре. Эти были подтянуты, даже щеголеваты, прически — волосок к волоску, идеальнейшие проборы, волосы точно лаком смазаны — лоснятся и блестят, белые отложные воротнички без единой складочки.
И ходили они по комнате и присаживались к столам так осторожно, словно боялись чтото нарушить в своем костюме, — никаких размашистых движений, таких привычных для наших ребят, ни гомона, ни шума, ни дружеских толчков в спину — сплошное благочиние. Даже девочки казались както растрепаннее, живее, словно меньше обращали внимания на свою внешность. Я подумала было, что ребят специально готовили к сегодняшнему вечеру, что они когото ждут. Но воспитательница сказала, что просто им так нравится, они привыкли заботиться о своей внешности».
В тыл от фашистов
В каждом детском доме работали испанские педагоги и воспитатели, предметы проводились на родном для ребят языке. В 1940 году специально были изданы учебники по географии и истории Испании, а также другим дисциплинам.
Когда началась война, детей стали спешно вывозить в Среднюю Азию, Башкирию, Поволжье,
Челябинскую область, Грузию, а также на Алтай и Северный Кавказ.
В интернете нашлись короткие воспоминания некой Надежды Беляевой, где она, «ребенок войны», упоминает испанцев:
«Помню, как в ноябре 1941 г. я ехала на Урал в г. Миасс с испанскими детьми, которых наша страна, спасая от фашистов, вывезла из Испании. Ехали мы долго в вагонахтеплушках. Дорогой нас активно бомбили, поезд часто останавливался.
Мой дядя, Мартынов Иван Андреевич, с 1941 по 1945 гг. был преподавателем летного военного училища в г. Миассе, готовил летчиков для фронта. Его жена Екатерина Филатовна воспитывала испанских детей. В этом же детском саду с 1941 по 1943 г. была и я, Беляева Надежда Ивановна».
Фото: Испанские дети в одесском санатории им. Октябрьской революции
Окончание следует…
Приютил Урал детей
«Среди эвакуированных в нашу область детских учреждений, — читаем в присланной Генриеттой Павловной вырезке из «Челябинского рабочего», — был Ленинградский детский дом с испанскими детьми. 67 детей в возрасте 11-16 лет были переэвакуированы в село Канаши из Ярославской области. Бытовые условия этого детдома были не лучше, чем в других: теснота, неблагоустроенность помещений, перебои с питанием». В документе от 8 мая 1942 года сказано: «…на апрель, кроме хлеба, на 67 человек получено 39 кг. крупы, 150 л. молока. Наряды на мясо, масло и сахар отоварены не полностью. Сухофрукты и овощи детдом не получал».
После обкомовской проверки в мае 1942 года были увеличены нормы выдачи хлеба на одного воспитанника в день до 500 г. вместо 400г., улучшено снабжение другими продуктами, а детдом вскоре перемещен в Миасс.
Голодны и раздеты
Детдомам в регионах предоставлялись помещения бывших школ и близлежащих строений, как правило, плохо приспособленных для проживания. Дети страдали из-за отсутствия топлива, что не могло не сказаться на их успеваемости и здоровье.
Не хватало зимних вещей и обуви. В 1943 году директор детдома № 8, эвакуированного из Ленинграда в Миасс, А. Л. Агранова сообщала в ежегодном отчете, что «кожаной обуви дети не имеют совсем. Осенью часть детей были одеты в лапти».
Плохо обстояло дело с медикаментами. Из документов военного времени: по состоянию на 19 — 20.04.1944 больных «с острым малокровием — 18, маляриков — 8, ревматиков — 4, с пороком сердца — 2».
В том же «Челябинском рабочем» отмечается: «Для больных получено 10 кг. рыбьего жира, 0,5 кг. витамина С, отсутствуют медикаменты от головной боли, нет спирта». И в этих условиях «больные получают питание за счет здоровых».
Учитель—повариха
Несмотря на трудности военной поры, учебные занятия не отменялись. Местные школы не были готовы к наплыву эвакуированных учащихся, поэтому испанцам выделялось время во вторую, а иногда и в третью смену. В классах были проблемы с отоплением и освещением, а также с учебниками. Все та же директор Агранова в отчете констатировала дефицит учебников с 6 по 10 класс, так как «на 10 человек имеется лишь один учебник».
Не хватало и учителей, причем наихудшая ситуация с испанскими педагогами сложилась именно у нас, в детдоме № 8, где осталась только одна испанская воспитательница — Тина Аргульес, работающая по совместительству поварихой.
Так как проведение предметов на испанском языке в таких условиях не представлялось возможным, дети пошли обучаться в русскую школу на общих основаниях с русскими детьми: их распределили между первой и четвертой миасскими школами. Количество детей, которые пошли в русские классы, распределилось так: «В 6-й класс – 30 чел., в 7-й класс – 30 чел., в 8-й класс –13 чел., в 9-й класс – 2 чел., в 10-й класс – 1 чел.».
По-стахановски
Оказавшись в эвакуации, детдомовцы стали помогать колхозам и совхозам, а также работать на своих подсобных участках. Это давало возможность пополнять рационы питания свежими овощами. Ребята из детдома № 8 выработали в местном колхозе 585 трудодней, подготовили пять трактористов и бригаду косцов из 15 человек.
Какими были маленькие испанцы, на время ставшие уральцами?..
Как выяснили краеведы школы № 1, все они (а это ученики 7, 8 и 9-х классов) хорошо говорили по-русски. Учились по общей программе, но в отдельных классах. Дополнительно изучали испанский язык письменно и устно.
Держались обособленно от остальных детей. Во время перемен не носились по коридорам: девочки вязали и вышивали, мальчики что-то мастерили из дерева, а иногда тоже вязали и вышивали.
«Поддала как следует»
Слишком идиллическая картинка получается, не правда ли?..
На самом деле, как и любые дети, испанцы могли быть, конечно, тихими и послушными, но уж если баловались, то никто и ничто их не могло остановить. Вспоминает учитель Вера Гедройц, которая сталкивалась с проблемами воспитания испанских детей (не в Миассе, но подобная ситуация могла возникнуть и у нас):
«Стою, объясняю трудный материал, а ученики такой шум подняли, что в соседнем классе испанская учительница Люсия не выдержала, вбежала, схватила у меня журнал и поддала, как следует, «по-испански» своим воспитанникам».
Не зная, что делать с непослушными учениками, Вера Владимировна стала декламировать им… стихи А.С. Пушкина. Дети слушали, как завороженные, а учительница пообещала, что будет читать всегда, если они перестанут шалить на уроках. Ребята начали заниматься и успешно выдержали годовой экзамен.
Театр и подарки
Было бы ошибкой думать, что эвакуированные дети голодали, учились, работали и больше ничего хорошего в жизни не видели.
В «Челябинском рабочем» от 6 мая 1942 года рассказывается о том, что на первомайский праздник, состоявшийся в помещении Малого театра (этот театр был эвакуирован в Челябинск из Москвы), прибыли испанские дети.
«Под звуки аплодисментов гостей приветствовали пионеры пятой начальной школы. Горком комсомола и жены-общественницы ЮУЖД преподнесли испанским ребятам первомайские подарки. Песней о Сталине начался концерт художественной самодеятельности школьников Челябинска и испанских ребят. В заключение народная артистка СССР
Е. Д. Турчанинова прочла сказки «Три горшка» и «Василиса Премудрая», а И. Ильинский — рассказ
Е. Зощенко «Глупая история» и басню И. А. Крылова «Слон и Моська».
Где эта улица, где этот дом?
У наших читателей наверняка возник вопрос: а где же жили испанцы?..
На сайте школы № 1 указывается — в двухэтажном доме на улице Уралова (бывшая Набережная). А в областной газете, помимо Набережной, указана еще и улица Пролетарская, 13 (ныне здание почты, на фото).
Судя по архивным документам, в апреле 1944 года в миасский детдом прибыло пополнение — 25 испанских юношей и девушек из Самаркандского Дома молодежи. Их обеспечили всем необходимым и трудоустроили в ФЗО при чебаркульском заводе. К концу апреля в Миассе проживало 120 испанских детей.
В Книге выдачи аттестатов за 1940-1944 г.г., хранящейся в музее школы № 1, имеется запись о том, что в 1944 году получили аттестаты об окончании восьмого класса Бальбоа Кармен, Родригес Мигель, Алдайтуриаса Калита, Антолин Хозе-Луис, Элиас Дамиан, Гони Эрэсто, Аривас Бегония.Санчес Асунсион.Гарсио Денисио, Паленсио Антонио, Кинтана Альберто,Басурто Пако, Сиорриян Асенсион, Руис Эмильяно, Бальбоа Анхель, Мунис Эстер, Иольди Оливида, Вергара Мари-Луиса, Кастро Сатурно — всего 19 человек. Еще до окончания войны все они уехали в Москву и Подмосковье.
Не благо, а стресс…
В Миассе об испанских детях известно мало. О них знают только по воспоминаниям ныне покойной Маргариты
Пшеничниковой (на фото), выпускницы школы № 1 (1947 год), которая рассказывала, что жили испанцы в двухэтажном доме на улице Уралова.
Найти информацию об испанцах руководители музея школы № 1 пытались не один раз, но трудность вот в чем:
эвакуация в СССР была для этих детей не благом, а стрессом, а уж жизнь в холодном уральском краю оказалась и вовсе невыносимой.
Легенда № 17 — сын испанки
Мать знаменитого хоккеиста Валерия Харламова (фото) — Арибе Аббад Хермане (Бегонита), одна из многих испанских детей, воспитанных в детском доме в СССР. Своего сына она назвала в честь легендарного летчика Валерия Чкалова.
