Советский связист не ходил в атаку, но восстанавливать поврежденную линию под огнем противника было не менее опасно
Связист Василий Каюков прошагал пол-Европы без единой царапины
Время не щадит никого: ни генералов, ни рядовых. Вот и на территории Восточного поселка из десятков бойцов и командиров, участников Великой Отечественной войны, остались всего несколько человек. Один из них — Василий Григорьевич Каюков. Его мы и попросили поделиться своими воспоминаниями.
Умри, а приказ выполни
— Да какие там воспоминания? — всплеснул руками Василий Григорьевич. — Я был простым солдатом. Обеспечивал связь между фронтами и крупными соединениями — батальонами, корпусами, дивизиями, армиями. Не ходил в атаку, не стрелял, хотя сам и под артобстрелами, и под бомбежкой был. Только связь наладишь, как снова вокруг рвутся снаряды, связи нет. Приходится под огнем противника искать место повреждения кабеля и восстанавливать его. В армии разговор короткий: приказали наладить связь к определенному часу — и ты хоть умри, а приказ выполни!
…17 лет исполнилось деревенскому парнишке Василию Каюкову, уроженцу Уйского района, в декабре 1943-го, а две недели спустя пришла ему повестка «во солдаты». Увезли уральца в Свердловск, где стоял 53-й запасный полк связи.
В поисках трофеев
— 23 февраля 1944-го года, в день Красной Армии, я принимал присягу, — рассказывает ветеран. — А через восемь месяцев попал в действующую армию. Наши части уже наступали, гнали немцев. Вначале воевал в Смоленске, на Западном фронте. Помню, фашисты хотели взорвать мост через Днепр, а наши зенитчики отбивали воздушные атаки, и осколки сыпались, как дождь. Как только передовые части освобождали очередной населенный пункт, связисты сразу бросались на поиски трофеев — кабеля и телефонов, оставленных немцами. Хорошие у них были кабеля, с муфточками, — не то, что у нас, на закрутках. И немецкие телефонные аппараты — аккуратные, в пластмассовых коробках — отличались от наших громоздких ящиков.
Увертываясь от смерти
Василию Каюкову вторит Виктор Астафьев, автор дилогии «Прокляты и убиты. Плацдарм», которую называют чуть ли не единственной правдивой книгой о войне:
«Среди всего хозяйственного разгильдяйства, допущенного в подготовке к войне, безответственней всего подготовлена связь — (…) военные рации устарелого образца, в неуклюжем загорбном ящике с питательными батареями, величиной и весом не уступающие строительному бетонному блоку. (….)
Фронт с трудом сообщался посредством наземной связи — сереньким, жидким проводочком, заключенным в рыхлую резинку и еще более рыхлую матерчатую изоляцию. (…)
Чужеземный, более жесткий, чем русский, провод заключен в непроницаемую пластмассовую изоляцию. Телефонные аппараты у немцев легкие, катушки для провода компактные, провод в них не заедает, узлы не застревают. Связисту-фрицу выдавался спецнабор в коробочке-портмоне с замочком, в желобки вложены, в кожаные петельки уцеплены: плоскогубцы-щипчики, кривой ножик, изоляция, складной заземлитель, запасные клеммы, гайки, зажимы, проводочки, гильзочки.
Всю «трахомудию», имевшуюся на вооружении у фрица, иван-связист заменил мужской смекалкой: провод зачищал зубами, перерезал его прицельной планкой винтовки или карабина, винтовочный шомпол употреблял вместо заземлителя.
Линия связи — узел на узле, ящики телефонных аппаратов перевязаны проволоками, бечевками, обиты жестяными заплатами. (…) Как выметнется из окопа связист — исправлять под огнем повреждения на линии, увертываясь от смерти, держа провод в кулаке, — не до узлов ему, не до боли ему, потому что у полевых связистов всегда до костей изорваны ладони: их беспощадно выбивали снайперы, рубило из пулемета, секло осколками».
Не дай Бог видеть такое
Удивительное везение: пройдя войну, Василий Григорьевич ни разу не был ранен. Впрочем, самого солдата это не удивляет:
— Я ж не был в передовых частях, а в тылу не так опасно. Но насмотрелся, скажу я вам, всякого. Шли мы на Запад через русские деревни, сожженные дотла, — одни трубы торчат и ни одного дома. Не дай Бог такое видеть… Сколько друзей умерли на моих руках! Фронтовое братство — оно превыше всего. Мужчинам плакать не пристало, а мы не могли сдержать слез, когда хоронили однополчан и ставили звездочки на их могилах. Да из этих солдатских звездочек целый Млечный Путь может получиться от Волги до Берлина! Пока буду жив, не забуду тех, с кем бок о бок шагал по войне.
Маршал Жуков
— С Западного фронта, — продолжает ветеран, — перебросили нас на 3-й Прибалтийский фронт. От Прибалтики прошел через Восточную Пруссию, Польшу и очутился в Германии. В штурме Берлина не участвовал — наша рота в это время стояла на Одере. День Победы помню хорошо: после официального объявления о капитуляции фашистской Германии все как начали стрелять!.. До января 46-го года стояли в Германии на точках, обеспечивающих прямую связь Ставки Верховного Главнокомандования с Москвой. Точки находились в десяти километрах друг от друга, на каждой дежурили по 4-5 человек. Если обнаруживались повреждения, сразу выезжали на линию и исправляли.
— А с маршалом Жуковым вам не довелось встречаться? — любопытствуем мы.
— Лично не встречался, но видел, — подтверждает Каюков. — Ехал Георгий Константинович из Москвы в Берлин. Состав — три вагона и два паровоза, спереди и сзади. Остановился поезд на станции, перрон сразу оцепили. Командиры тех частей, которые тут стояли, побежали к нему с докладом. Я наблюдал за происходящим с расстояния метров 20-30. Маршал Жуков — мужик коренастый, плотного тело-сложения, суровый.
Что людям надо?
— В 1946-м пришел приказ возвращаться в Россию. Помню такой инцидент: в Польше перед мостом на Вислу диверсанты перевели железнодорожные стрелки, и несколько вагонов нашего состава сошли с рельсов. К счастью, никто не пострадал, потому что машинист вел состав с небольшой скоростью. По возвращении на Родину наш батальон передали в систему ПВО. Отслужил я после войны еще пять лет, а в общей сложности получилось семь.
В Миасс Каюков с женой Марусей приехал 40 лет назад, купил домик в поселке Восточный, со временем пристроил его. До самой пенсии работал бывший воин в прессово-кузовном цехе автозавода.
— Да что я? Простой солдат! Никаких высоких званий и наград не имею, — Василий Григорьевич снова о своем. — Связь давал — вот и все. Слава Богу, что не ранен. А вот на Украину сейчас смотрю — так душа кровью обливается. Что творится! Почему? Что нам делить-то? С фашистами воевали плечом к плечу, все как братья были. А теперь противотанковый ров рыть между Россией и Украиной? Что людям надо?.. Не понимаю…
