Тема железнодорожной катастрофы 1944 года («МР» № 2 от 10.01.2013 и № 8 от 24.01.2013) продолжает волновать горожан. Кто-то узнает о том, что мы разыскиваем фамилии погибших, из газеты «Миасский рабочий», кто-то — от соседей, друзей и родственников, но одно несомненно — публикации затронули души и сердца многих. Подтверждение этому — непрекращающиеся звонки в редакцию. Сегодня мы знакомим читателей с очередными трагическими историями из жизни миасцев военного времени.
Дата аварии установлена!
Долгое время мы не могли установить точную дату аварии, так как очевидцы называли разные месяцы и числа. После того, как Борис Степанов в своем письме назвал 18 ноября, сославшись на кинофильм «Зоя», мы позвонили в краеведческий музей и попросили найти афишу кинотеатра «Энергия» в газете «Миасский рабочий» за 18.11.1944 года. Афиша нашлась в газете от 19 ноября. Таким образом, месяц (ноябрь) подтвердился. Но как быть с числом? 18-е или 19-е? Или какое-то еще, неизвестное, потому что фильм «Зоя» демонстрировался, конечно же, не один и не два дня… По счастью, во время краеведческой экспедиции на улицу 30 лет ВЛКСМ (когда-то по ней ходил мотовоз), предпринятой поисковиками школы № 11 (на снимке), мы встретились с Людмилой Захаровой, у которой в аварии 1944 года погиб дядя Анатолий Ваньков. Людмила Николаевна показала нам свидетельство о смерти дяди, где была четко указана дата гибели — 16 ноября 1944 года. Теперь мы точно знаем число, когда произошло крушение.
Тамара Николаевна Рыкова: 
Убили нашего Сашку!..
— Училась в ремесленном на наладчика. Неделю учились, неделю работали. Нам давали паек в училище. Как сейчас помню: иду с куском хлеба по заводу, а навстречу пленных немцев под конвоем в столовую ведут. Вдруг один немец из колонны выскочил и вырвал из моих рук хлеб. Охрана растерялась, а я глазами захлопала, заревела и пошла. Пришла домой зареванная, маме рассказываю, а она мне: «Ладно, они небось тоже голодные…»
На другой день после аварии пришли в училище, а кто-то говорит: «Ох, и авария вчера была! Мотовоз с паровозом столкнулись, столько людей погибло!» И что-то мне так страшно сделалось… «Ой, девчонки, побегу я домой!» А у меня брат не пришел вчера с работы, Саша Якушев, на два года старше меня был. Пришла домой, мама открывает дверь, я ей: «Мам, Сашки нет? Авария была на мотовозе, убитых много!» А отцу уже на работе сказали, он оттуда сразу в больницу. Вернулся, ничего не говорит, только плачет: «Все, убили нашего Сашку!» В первом вагоне брат ехал, ему голову расплющило. Работал в коробке скоростей на станке. Как хоронили Сашу? Поехали и забрали его из больницы. Хоронили в семейную могилку. Моя дочь Людмила в 1976 году видела на общей могиле деревянную пирамидку, были столбики и цепи, а сам памятник — обшарпанный, неухоженный, заросший травой…
Софья Михайловна Воробьева:
Аж ноги вылезли из ботинок!..
— В марте 1943 года меня прямо из 7 класса забрали в ремесленное. Детей у мамы было шестеро своих да трое племянников, осиротевших после смерти маминой сестры. Училась в училище № 26, практику проходила в инструментальном цехе, туда же и работать пришла. Ехала в этом самом мотовозе, но, помнится, не успела добежать до первого вагона, запрыгнула в последний. После аварии мы ринулись в сторону дома, и, как сейчас вижу, перед нами с неба до земли будто бы опустились три огненных столба. Мы ахнули: «Батюшки!..» В первом вагоне, в тамбуре, стоял парень из нашего цеха. Когда услышал гудки, спустился на подножку, увидел, что навстречу поезд идет, и на полном ходу спрыгнул. Аж ноги вылезли из ботинок! Перекувыркнулся в воздухе, ушибся сильно, но остался жив. Помню, Гена Барон с травмированными ногами в больнице лежал, у Клавы Поповой что-то с руками произошло. А Петя Белков, наш инструментальщик, так и остался инвалидом на всю жизнь: нога у него пострадала. С нашего отделения погиб один электрик. Родители забрали его тело и хоронили сами. Завод давал гроб, одежду, обивку. Играла музыка у церкви, когда хоронили в общую могилу.
Борис Ильич Дорофеев: 
Родился в рубашке
— На завод я поступил 28 марта 1942 года. Помог устроиться эвакуированный механик по оборудованию, которого поселили в дом бабушки, звали его Николай Васильевич Юркин. «Можешь работать электриком, слесарем или токарем, — так он мне сказал. — Токарь — хорошая работа, но все время у станка. Слесарь — грязная работа. А электрик — хорошая, но опасная работа». Говорю: «Буду электриком!» И меня взяли в цех коробки скоростей. Станки часто выходили из строя, и в день аварии тоже сломался вал. Мне сказали: «Пока не сделаешь, домой не пойдешь!» Вот я и не успел на мотовоз. Дали мне два талона в столовую «с мясом» и один «без мяса», я наелся и лег спать на верстаке. Батареи горячие — одному боку горячо, другой мерзнет. Утром приехал домой, а там бабушка и мать ревут. Узнали, что была авария и что все погибли. Меня увидели — обрадовались, давай обнимать. Я, можно сказать, родился в рубашке. А вот друзьям моим не повезло. Саша Якушев, Виктор Степанов, Свинин (кажется, Юрой звали) погибли. Мы с ними всегда вместе ездили. Заберемся, бывало, на верхнюю полку и песни поем. Хоть и голодные, а шустрые, веселые были. Свинин слова песен толком не знал, поет-поет одну песню, вдруг начнет другую. Громкий был у него голос, все смеялись. Не попал я на похороны друзей. Просился у мастера, а тот не пустил: «Некому работать!»
Анна Фадеевна Чащина:
Погиб с гудком в руке
— В начале войны я делала гребешки из коровьих рогов — был раньше такой цех на мясокомбинате. 2 марта 1942 года меня, 17-летнюю, перевели на завод, в цех мотор-2, и научили работать на кулачковом валике. В день аварии ехала я в третьем вагоне. Ушиблась до синяков, но все равно пошли с подружками пешком до старого города и, не заходя домой, прямо в измазанных фуфайках отправились смотреть кино. Помню помощника машиниста: красивый парень был, все время подавал гудки. Так с гудком в руке и погиб, приплюснуло его в кабине. На другой день, несмотря на шишки и синяки, вышли на работу. Мастер Слепов подбадривал: «Ну, девчонки, давайте работать, надо план выполнять!» Тогда строго было с прогулами. Мы как-то с подружками надумали сделать себе выходной и не вышли на работу. Так нас потом судили и заставили в течение шести месяцев выплачивать заводу по 25 процентов от зарплаты. …Ходили слухи, что это была диверсия, вредительство, что специально так сделали — пустили сразу и товарняк, и мотовоз. А как на самом деле, не знаю… Помню, на могиле стоял памятник — красного цвета, деревянный, со звездочкой, а вокруг цепи — толстые, черные.
от редакции
Мы продолжаем поиски имен и фамилий людей, погибших в аварии 1944 года. Просим всех, кто что-либо знает об этом событии, позвонить в редакцию по телефону 57-26-55. Напоминаем: результатами акции «Именем жизни» должны стать определение точного места братской могилы и установка памятника, на котором будут указаны фамилии погибших.
