Александр Яковлев совершил сотни рейсов по смертельно опасным афганским дорогам

Воин-интернационалист вспоминает годы службы в Афганистане.

Начиная читать о войне, мы заранее ждем фактов удивительного героизма и беспримерных подвигов. И как-то даже и не вспоминаем о тех, кто не ходил в атаки, не брал пленных, не участвовал в ликвидации бандитских формирований, а варил еду, стирал гимнастерки, лечил воинов-интернационалистов, доставлял грузы.

По стопам братьев

Об одном из таких людей мы сегодня расскажем. Это Александр Яковлев – водитель, совершивший за два года и два месяца сотни рейсов по смертельно опасным афганским дорогам.

Уроженец Оренбургской области, Александр был младшим ребенком в многодетной крестьянской семье. Мать, передовая доярка, и отец, прошедший Великую Отечественную войну, воспитали сыновей трудолюбивыми, выносливыми, волевыми. Ребята помогали родителям по хозяйству, занимались спортом, в меру проказничали (как без этого?), а настало время – пошли в армию. Один служил в Чехословакии, второй – в Германии, третий – на Дальнем Востоке. Младшему же досталась самая тяжелая доля.

Получив профессию сварщика, он по направлению военкомата выучился на водителя-электромеханика и весной 1984 года отбыл среди прочих призывников в Туркмению. Три месяца карантина в воинской части (город Иолотань) пролетели как один миг. И вот уже 25 вчерашних новобранцев узнают, что их направляют в Афганистан для выполнения интернационального долга.

Всегда начеку

Первое впечатление Александра от Кабула – самолет приземляется не плавно, а круто вниз, чтобы его не успели обстрелять.

Яковлев попал в батальон, который обеспечивал тропосферной связью всю 40-ю армию. Управление батальона находилось в Кабуле, а станции связи – в нескольких точках на территории Афганистана.

– Мы жили в Кабуле, рядом с дворцом Бабрака Кармаля, — начал Александр. – Ходили в караул – охраняли парк. Из кишлака, расположенного на ближайшей горе, территорию периодически обстреливали. Хотя, на самом-то деле, в Афганистане всегда приходилось быть начеку, потому что даже в гарнизоне, несмотря на охрану, можешь нарваться на растяжку. А за территорией и подавно. Однажды, стоя на посту, я видел, как ракета «земля-воздух» попала в нашу «вертушку», взрывом ей оторвало винт, под который попали пытавшиеся спастись летчики… В те годы было много боевых операций. Выезжали и мы. Интересно, что весной, когда начиналась посевная пора, по какой-то негласной договоренности никто никого не трогал: афганцы пашут – мы не стреляем, они тоже. А потом – опять война… Вскоре я пересел на машину.

Смертельно опасно!

— Афганистан — страна горная, — продолжил рассказ Александр. – Все необходимое доставлялось здесь автотранспортом. В одиночку на дальние расстояния машины не ходили – только автоколонной с боевым охранением. Впереди шел один бронетранспортер, в замыкании — два. Остальные распределялись по колонне равномерно. Но передвижение по Афгану было смертельно опасным даже с охраной. Опасность представляли, в первую очередь, сами дороги – узкие, с большим количеством серпантинов, крутыми поворотами, спусками, подъемами. На некоторых из них случались обвалы, оползни, камнепады, зимой – снежные лавины и завалы. Серьезным препятствием для нас были горные речки, а на перевалах – разреженный воздух, резкие перепады температур, ледяной ветер, густые туманы.

Однако самым страшным для автоколонн оставались вражеские засады. Хорошо знакомые с местностью, душманы выбирали для внезапного нападения узкие ущелья, где машинам и людям негде было спрятаться: они минировали дороги, устанавливали фугасы в местах, которые заставляли колонну остановиться и тем самым давали возможность беспрепятственно расстреливать солдат и технику. Особое внимание требовалось при прохождении колонны через заброшенные кишлаки, где, как правило, прятались мятежники. Первое мое столкновение с душманами как раз и произошло в таком кишлаке. Вроде, нежилой, но нас внезапно начали обстреливать. Вызвали «вертушки» на помощь…

Задача – доставить груз

Военный водитель, по сути, делает ту же работу, что и на гражданке, но он еще и стреляет. Выход колонны, перевозка груза – это боевая операция. Кабина автомобиля и цистерна не бронированы, а значит, водитель ежеминутно рискует своей жизнью. После выхода на маршрут автомат всегда лежит рядом на сидении, а бронежилеты сразу навешиваются на боковые стекла, чтобы избежать прицельного огня.

— Это была невероятно тяжелая и опасная работа, — признается Яковлев. – Мы, вроде, не воевали, но перевозили грузы, находясь под постоянным прицелом. Машины просматривались на дорогах, как на ладони. Колонну могли обстрелять, забросать снарядами, взорвать. А у нас была только одна задача — любыми путями доставить груз по назначению. Было страшно наехать на мину-«итальянку» (она взрывалась не под первой, а под второй, третьей… десятой машиной). Казалось, уже невмочь сидеть в раскаленной кабине. И молишь Бога, чтобы двигатель не перегрелся раньше срока. Сердце замирало, когда на перевале приходилось вести машину в нескольких сантиметрах от пропасти. И нельзя было ни на минуту расслабиться, потому что с первым же выстрелом душманов полагалось выскочить из кабины, перекатиться под машину и затаиться под колесами. Опасность ждала даже в местах, которые казались безопасными. Так, на одной из станций тропосферной связи (всего их было 16) обстрел начался неожиданно. Автоматной очередью душманы пробили цистерну с соляркой, из всех пробоин начал хлестать бензин. Пришлось нам после того, как обстрел кончился, затыкать дырки, чтобы как-то сохранить горючее.

Яичница на капоте

— Если убрать из Афганистана все, что относится к войне, то это красивая и необычная страна, — добавляет Александр Яковлев. – Есть здесь голые скалы, покрытые снегом. Зато в Джелалабаде много зелени, пальмы растут, бананы. Дух захватывает, когда заезжаешь в ущелья, красивейшие – и страшнейшие в плане опасности. Есть жаркая пустыня, где летом на солнце температура поднимается до +70 градусов, машина раскаляется так, что можно прямо на капоте яичницу жарить. Но уж если машине потребуется ремонт, то без тряпки, намотанной на руку, в нее не суйся – обожжешь до пузырей. Экзотика, в общем. А чего стоит ветер-«афганец»! Сухой, обжигающий, с пылью и песком. Когда он дует, то пыль и песок буквально стоят в воздухе. Ничего кругом не видно, самолеты и вертолеты не летают.

Упомянул Александр еще одну деталь, замеченную им в Афганистане – правда, уже не связанную с красотой окружающей природы. Оказывается, там действовали боевые агитационно-пропагандистские отряды (БАПО). Занимались они доставкой в кишлаки продовольствия, муки, зерна, семян, медикаментов, одежды, предметов быта, детских игрушек, книг, агитационной литературы. Члены отряда выступали перед дехканами с концертами, вели политбеседы, помогали больным и роженицам, навещали афганские детские дома и школы, проводили разминирование и даже бурили колодцы. Служба в БАПО считалась очень опасной. Поездки проходили под прикрытием бронетехники, но броня не спасала ни от противопехотных мин, ни от умело замаскированных мин-растяжек, ни от камнепадов, способных сбросить любой транспорт в бездонное ущелье, ни от моджахедовских засад…

Русских уважали больше

— Поначалу было тяжело, — завершает беседу Яковлев. – Но человек привыкает ко всему. Привык и я. Страх был всегда, но страх разумный, который заставлял быть предельно внимательным и осторожным и не позволял поддаться панике. Всякое случалось. Из хорошего, например: мы каким-то чутьем по звуку приближающейся «вертушки» понимали, что летит почта, и радовались в предвкушении весточек из дома. Из плохого – шрам на руке… А в общем-то все было обыденно. Но вот что хочу сказать: афганцы, как бы там ни было, русских воинов-интернационалистов уважали больше, чем американских миротворцев. Почему, спрашиваете?.. Может, потому что они были более бесстрашными, не прятались за бетонными стенами, чаще участвовали в боевых операциях. Награды я носить не люблю – это у меня от отца, который тоже никогда своими орденами и медалями не хвастался. Но медалью «От благодарного афганского народа» дорожу – ведь это, считай, доброе слово от тех, кому мы когда-то смогли помочь.