Иосиф Гейер оставил заметный след в миасском здравоохранении.
В конце июня миасское здравоохранение понесло большую утрату: ушел Иосиф Гейер — Врач с большой буквы, энергичный, вездесущий, талантливый, умеющий увлечь за собой. Проводить его в последний путь пришли многие врачи. И все, как один, говорили: «Он уважал и слышал людей».
Сегодня об Иосифе Иосифовиче вспоминают его бывшие коллеги.
Владимир Плотников, врач-хирург:
— Иосифа Иосифовича знал с 1984 года, когда он пришел в ЦГБ главным врачом. До этого Гейер работал главным врачом тубдиспансера, был главным фтизиатром города. В ГБ2 проработал 18 лет. За это время сумел создать сплоченный коллектив врачей. Очень бережно относился к людям, всегда вникал в их проблемы. Многое сделал в материальном плане для развития больницы, вывел ее на достаточно высокий уровень. При нем были открыты роддом и поликлиника. Работать Иосифу Иосифовичу довелось в непростое время, когда не хватало медикаментов, а зарплату не выплачивали по полгода. Но он умело сглаживал эти проблемы, призывая коллектив помнить о врачебном долге.
Нина Смирнова:
— С Иосифом Иосифовичем я познакомилась в 1978 году. Первое впечатление — суперинтеллигент. Я, обычный врачакушер, пришла к нему по личному делу, без какойлибо протекции, а он отнесся к моей просьбе с таким вниманием, с таким тактом…
Ближе мы познакомились, когда он занял пост главврача ГБ2. Я в это время выполняла обязанности председателя горкома профсоюза. Когда он уходил к нам, то сотрудники тубдиспансера плакали. И до сих пор там помнят и любят Гейера.
Тем, кто его не знал близко, Гейер мог показаться суховатым. На самом же деле это был человек добрейшей, кристально чистой и честной души и настолько порядочный, что многим это казалось нереальным. А еще — настоящий врач. Мое твердое убеждение — в медицину должен идти только тот человек, который очень любит людей. И Гейер действительно любил людей. Кто бы к нему не обратился, он всегда был готов помочь.
Мне как председателю профсоюзной организации с ним работалось легко. С какими бы проблемами я не приходила, он всегда предлагал: «Присядь, давай разберемся». И садились, считали наши копейки — серьезно, спокойно, обстоятельно.
С Иосифом Иосифовичем мы вели общий прием по личным вопросам. Приходили не только медики, но и обиженные пациенты. Грубили, хамили, а он слушал молча, не перебивая, и только глаза его темнели. Никогда, ни разу в жизни не позволил себе повысить голос на посетителя. Выслушает до конца, а потом выскажет свою точку зрения, спокойно, уважительно, приведет какието аргументы. И человек успокаивался.
Был очень хорошим семьянином. Много не рассказывал, но уж если заходила речь о семье, то говорил о детях и внуках с таким теплом, с такой искренней любовью..
Еще одна черта Гейера — любовь к порядку во всем. У некоторых руководителей на столе не пойми что: кучи бумаг, приказов… У него же — идеальный порядок.
Очень ценил врачей, с глубочайшим уважением относился к ним.
В конфликтной ситуации всегда вставал на сторону врача. Не кричал, не шумел, но свое мнение всегда отстаивал.
Хотя время было трудное, профсоюз проводил культмассовую работу — и Гейер следил за подготовкой наших мероприятий, посещал их и говорил: «Знай наших!»
С большим уважением относились к нему руководители автомобильного завода, охотно откликались на его просьбы и даже сами предлагали помощь больнице.
Очень любил землю. Когда у него появился земельный участок, он заранее планировал, где и что у него будет, и с огромным воодушевлением рассказывал, как он все тут обустроит.
Ирина Цабал:
— Познакомились с Иосифом Иосифовичем в 1984 году, когда он стал главным врачом ЦГБ. Я была акушеромгинекологом, а три года спустя возглавила женскую консультацию. Стационар в то время уже работал, а поликлиника еще только строилась, и по проекту она была четырехэтажной. Иосифу Иосифовичу удалось убедить руководство города и области изменить проект и надстроить пятый этаж под женскую консультацию. Гейер ездил сам и посылал нас с Ольгой Богомоловой в магнитогорский «Гражданпроект» для участия в доработке проекта.
Я вообще со стройками дело никогда не имела. Наш этаж делали в последнюю очередь, и строители уговаривали подписать акт о приемке, а я не подписывала, потому что было много недоделок. Гейер ходил вместе со строителями, а когда они начинали напирать на меня, то спокойно говорил: «Вообщето я согласен, что тут надо еще коечто доделать…».
Став заведующей женской консультацией, я убедила Гейера в необходимости открытия лаборатории для женщин (в первую очередь для беременных), чтобы они не стояли в очередях.
Очень человечный он был. Вникал в просьбы заведующих, разбирался, а когда появлялась возможность выполнить чтото, говорил: «Действуйте!»
Некоторые считали его слишком мягкосердечным… Да ничего подобного! Когда ты не сидишь на этом месте и не видишь целиком всю ситуацию, то даже не представляешь, что нужно сделать в первую очередь, а что еще может подождать. Мы с Гейером вышли из тяжелых 90х годов, как мне кажется, с наименьшими потерями.
К людям был очень душевным. Мог в пятницу сказать: «Мы с вами хорошо потрудились. Давайте устроим праздник!» Раз в год организовывались общегородские вечера «Встреча трех поколений», куда приглашали ветеранов, работающих докторов и молодежь. Были и общебольничные вечера. Перед Новым годом Гейер обходил все отделения, выезжал во все филиалы и лично поздравлял своих сотрудников.
Во время выездных аттестаций Иосиф Иосифович до того переживал за каждого своего доктора, что был готов ответить вместо них на трудный вопрос.
Работали мы помногу, так как врачей и те годы не хватало. Тем не менее здравоохранение Миасса считалось одним из лучших в области.
Фото из архива ГБ-2 и личных архивов
