Читатели «МР» поделились своими воспоминаниями о войне.
«МР» уже писал о том, что в 1937 году из Испании были эвакуированы свыше 30 тысяч детей из семей республиканцев. Около трех тысяч человек оказались в Советском Союзе, где для них были организованы 15 детдомов (в основном под Москвой и Ленинградом).
Когда началась Великая Отечественная война, испанские детские дома эвакуировали в глубокий тыл – на Кавказ, в Среднюю Азию, Грузию, Поволжье, Сибирь и на Урал (в том числе — в Миасс).
Мы обратились к нашим читателям с просьбой вспомнить что-нибудь о маленьких испанцах, осевших ненадолго в нашем небольшом городке. Вот что нам удалось узнать…
Валентина Ивановна Цинцова (Левакина):
— У нас на квартире (в Школьном переулке) жили две испанские девочки – Анхелита и Мерседес, а их брат жил в детдоме, через два дома от нас, в белом двухэтажном каменном здании. Мне тогда было лет 12-13, а они были старше и, по-моему, уже работали. И хотя мы жили небогато (детей в семье много, отец слепой), мама всегда подкармливала их молочком, картошкой, морковкой.
Валентина Никитична Задубровская:
— Испанские дети были очень красивые, со жгуче-черными волосами. Очень дружными были между собой, никогда не дрались. Когда они приехали в Миасс, то их одели по-уральски — в валенки, ушанки и полушубки. И когда они шли по улице, издалека было понятно, что испанцы идут, потому что местные ребятишки были одеты не в пример скромнее и беднее.
До седьмого класса они учились в школе № 4 (на улице Советской), а в 8-й класс переходили уже в школу № 1. И жили испанцы не на Пролетарской улице, а на пересечении улицы Набережной и Школьного переулка в каменном двухэтажном здании.
Летом их девочки ходили в черных расклешенных юбках, белых кофточках и пионерских галстуках. Сама я училась в школе № 4. У нас были отдельно испанские и русские классы. Ребята говорили на ломаном русском языке, и преподаватели учили их на русском (те же самые учителя, что учили и нас). Все учились на отлично, на уроках подсказывали друг другу по-испански. Научились ходить на лыжах.
Одна испанская девочка Марго Милеро была светловолосая, кудрявая. Мы с ней дружили, я приводила ее домой к нам. Она очень горевала о своих родителях. В школе № 1 училась в 8-м классе девочка по имени Кармен, любившая петь русскую песню «Цветочница Анюта» и даже выступавшая с ней на концертах самодеятельности в кинотеатре «Энергия». Я до сих пор эту песню напеваю. Когда блокада кончилась, детей увезли снова в Ленинград.
Ирина Васильевна Чупина:
— Испанцы жили на Первомайской, там был детдом. Учились они в разных школах, в зависимости от возраста. Моя подружка Лиза Казанцева с ними познакомилась и подружилась. Испанские девочки были большие мастерицы вязать и иногда брали заказы, вязали за деньги. Мне однажды связали шикарную кофточку. Симпатичные дети были, дружные. Выступали на концертах и рукодельничали. У них была воспитатель испанка. Когда пришло время уезжать обратно в Ленинград, то уезжали нехотя.
Татьяна Лукьянова (Соседко):
— Недалеко от нас находился испанский детский дом, эвакуированный из Ленинграда. Мы, школьники, ходили в тыловой госпиталь, пели там для раненых и писали под диктовку письма домой для тех из них, которые не могли писать сами.
Я всегда пела с испанкой по имени Мерседес из детского дома. В далеком тылу на Урале испанская девочка пела по-русски с акцентом наши, русские песни, одна из которых: «Придите на цветы взглянуть, Всего одна минута, Приколет розу вам на грудь цветочница Анюта…».
Клара Семеновна
Федосеева:
— Трое ребят из испанского детского дома учились в одном классе со мной. Один из них часто приглашал меня на танец.
Людмила Ивановна Бебякина (Левакина):
— Да, я тоже помню этих девочек, они любили петь какую-то советскую песню, название забыла. Могли говорить по-русски. Одеты были неплохо. Почему они жили у нас в квартире?. Наверное, потому что места в детдоме на всех не хватило, вот и расселяли их по домам.
Зинаида Ивановна Никулина:
— В детстве я забиралась на горку (та, что в лесу, перед мусульманским кладбищем), ложилась животом на лыжи и так катилась вниз, будто на санках. А рядом катались испанские дети. Катались хорошо и смеялись надо мной, крича: «Чин на брюхе!». А дело в том, что я в классе была старостой и носила на рукаве соответствующую лычку («чин»). Вот они и дразнились.
Дружить мы с ними не дружили. Помню, пели они хорошо и приходили с концертами выступать в нашу школу № 11. Испанские девочки прекрасно вышивали и учили нас обвязывать носовые платочки не крючком, а простой иголкой с ниткой. У меня даже где-то хранятся два платочка, которые я таким образом самостоятельно обвязала.
Из книги «Бренные пожитки» (автор — наш земляк, журналист Николай Михайлов):
— «Что в то время представляла собой Пролетарская улица? Судя по современным фотографиям, она почти не изменилась. Только разрушен клуб напилочного завода — клуб им. Силкина. В самом последнем здании справа (если спускаться к ул. Ленина) во время войны был детский дом №7, где жили испанские дети. Летом они ходили в красных пилотках».
