…Восхищаюсь старшим поколением. Пройдя в буквальном смысле огонь, воду и медные трубы, они до преклонных лет умудряются сохранить оптимизм, интерес к жизни, бодрость духа.

Все сказанное в полной мере относится и к жительнице Новоандреевки, последней в Новоандреевском округе участнице Великой Отечественной войны Надежде Степановне Сыроежиной, которая через год отметит свое 95-летие.

Шумно, тесно и весело

Счастливая, улыбающаяся, в окружении звонкоголосых правнучек и приветливой дочки Татьяны — такой предстала перед нами именинница. И, конечно же, мы сразу поинтересовались, насколько наша героиня «богата» родственниками.

— Детей у меня трое, — расцвела от нашего вопроса Надежда Степановна. — Два внука, пять внучек и двенадцать правнуков. Когда мы собираемся за одним столом, в избе становится шумно, тесно и весело.

В течение всей нашей беседы улыбка не сходила с лица женщины, хотя жизнь ее особо веселой назвать трудно. Более того, детские годы Надежды Степановны напоминают печальную сказку о мачехе и падчерице.

Правнучки. А всего у Надежды Степановны трое детей, два внука, пять внучек и 12 правнуков.

Почем фунт лиха

Родилась Надежда на берегу Амура. В четырехлетнем возрасте лишилась матери, жила с теткой, а спустя три года отец привел новую жену и забрал дочку к себе. Тут­то и узнала сирота, почем фунт лиха.

— Вставала мачеха рано, будила меня и заставляла очаг топить. Очаг топится — сиди и читай, а керосинку не смей жечь. Как в избе нагреется, тогда поднимала родных детей, кормила и отправляла в школу. А я помогала ей стирать (мачеха была прачкой, стирала для больницы) и развешивать белье. Чашку чая на ходу выпью и в школу бегу, во вторую смену. Сяду за парту и засну от усталости. Однажды мне стало плохо на уроке, учительница проводила домой, велела отдыхать. Домой я не пошла, а постучалась к соседке, попросила покушать, прилегла и тут же заснула. Вышло так, что отец (он занимался промысловой охотой и пропадал в лесу месяцами) именно в этот день приехал домой. Не обнаружив меня, спросил жену, а та в ответ: «Откуда я знаю, где твоя гулена!» К счастью, соседка, завидев отца, крикнула: «Степан, не теряй Надюшку, она у меня спит!» И рассказала, как мне на самом деле жилось у мачехи. Ее судили в сельсовете, назначили штраф в десять рублей. После этого она стала осторожнее. В 12 лет меня в няньки отдали. Летом от зари до зари работала в огороде. Как только мне исполнилось шестнадцать, меня выставили за порог: «Езжай в город и работай! Нечего на моей шее сидеть!»

Лучше на фронте, чем с мачехой

Стала Надежда работать нянечкой в роддоме, а потом ушла формовщицей на завод «Амурский металлист», где выпускали гранаты «лимонка». И в то же самое время учились с подругой на курсах медсестер, организованных Российским обществом Красного Креста.

— Как отучились, подружка и говорит: «Пошли в армию служить!», — продолжает Надежда Степановна. — Взяли нас, служила я два с половиной года, а потом отправили с Японией воевать. Под пулями раненых перевязывали, тащили на себе. Некоторые помогали, как могли, а тех, кто не мог шевелиться, волоком тащили. Снаряды рвутся, а ты уткнешься носом в землю и замрешь. Пролетело мимо — дальше тащишь, в укрытие. Потом машина раненых забирала, увозила в госпиталь. Бог миловал: ни разу меня не ранило, не задело. Спрашиваете, было ли страшно? Нет, не страшно! Лучше на фронте, чем с мачехой (смеется).

После демобилизации Надежда поехала не на родину, а в Приморье, поселилась в семье однополчанина, устроилась в пекарню, получила общежитие.

— Тяжелая была работа, но «вкусная», — улыбается своим воспоминаниям женщина. — Тестомес тесто месит, а мы формочки подставляем, наполняем и ставим на лист по 250 штук, а потом — в печку.

Ехали к Ленину — попали на Урал

А в 1947 году Надежда Степановна случайно попала на Урал. Вот как она сама об этом рассказывает:

— Поехали мы с подружкой в Москву на Ленина посмотреть. Дорогой нас ограбили. Куда деваться?.. Ехать обратно — денег нет. А у подружки брат жил в Миассе, в Мелентьевке. Вот она и говорит: «Они на золоте работают, богатые. Мы денег одолжим и вернемся к себе». Приехали… Как в избушку вошли, я прямо сразу и заревела — так бедно у них было. Брат ее успокаивает нас: «Деньги заработаете и поедете домой». Сестру он устроил в завод, а меня на строительство. Через месяц деньги получила, пришла увольняться, а в отделе кадров говорят: «Мы вас оформили капитально, увольнять не будем!» — «У меня и вещей нет. Как же я буду­то?» — «Напишите, вам вещи вышлют».

И осталась Надежда на Урале. Вышла замуж за Павла Сыроежина. Работала подручным у каменщиков, месила раствор, таскала кирпичи — в общем, активно участвовала в застройке главного проспекта Миасса.

И все такое родное…

Жили в общежитии, потом мужу дали квартиру, а спустя время уехали в Новоандреевку, к свекрови.

— Сорок лет прожили с бабой Дуней (так звали свекровь), и плохого слова о ней не скажу, — признается Надежда Степановна. — Станет она меня наставлять, а я молчу, не перечу — и нормально у нас все. По сути, свекровь заменила мне маму. Я, конечно, многое и сама умела, а чего не знала, тому она научила.

Как истинная сельская жительница, Надежда Степановна и в самом деле была мастерицей на все руки: пока видели глаза, ловко вязала носки и варежки, пряла шерсть, пекла пышные пироги, ухаживала за скотиной, без устали работала в огороде.

Пришло время — умер муж, незаметно подкралась старость. Жить в доме стало невмоготу, и одна из дочерей забрала маму в город. Теперь отчий дом используется летом как дача.

— Сейчас уже ничего не могу делать в саду и огороде, да и дети не пускают. Но, как говорится, дома и стены лечат. Хорошо здесь, воздух чистый, свежий, и все такое родное…

Тысячу раз повторю: счастливая я. За мной очень хорошо ухаживают дети и внуки. Все они вышли в люди, работают, учатся, их уважают. Всем бы так повезло, как мне!..

Фото А. Мизурова.