…Замечаете, что хорошие юбилеи прямо чередой идут?.. В 2017 году отпраздновали 100-летие Октябрьской революции. В 2018-м — 100-летие городской газеты «Миасский рабочий», а следом такой же почтенный возраст отметит и комсомол — организация, не существующая ныне, мало известная современной молодежи, но так хорошо запомнившаяся старшему поколению.
О том, как жили и чем занимались комсомольцы 50-60-х годов XX века, рассказывает Юлий Борисович Хает — человек необыкновенной судьбы, цепкой памяти и неугасающего любопытства ко всему, что было, есть и будет.
Шпаргалки — это безобразие!
— В комсомол меня приняли в 1949 году, — начал рассказ Юлий Борисович, — но в школе мне както не довелось принять активное участие в жизни этой организации, хотя идейным я был всегда. И именно за идейность прозвали меня в Ленинградском электротехническом институте «Красным Хаетом» — потому что был, вопервых, «правильный» и, вовторых, отвечал за проведение политинформаций. Потом комсомольская карьера пошла по нарастающей: комсорг группы, член факультетского бюро…
— Что вспоминается из того времени?.. Многое. Забота об однокурсниках, которым жилось нелегко. Еженедельные визиты всей группой в Эрмитаж, где нам читали лекции по истории искусств. Собрания, где мы дружно записывали в протокол решения типа такого: «Шпаргалками не пользоваться! Это безобразие!» И не пользовались! Хотя я, признаться, однажды всетаки нарушил это правило… Но это было всего один раз.
Не до Остапа
— 1956 год. Первая хрущевская целина. Мы, студенты, — в Казахстане, Павлодарской области. Я немножко и на комбайне поработал, и помощником тракториста был, но в основном занимался строительством домов
из саманных кирпичей. Да еще лопатили с друзьями зерно в гуртах, чтобы не горело: в тот год его собрали много, все элеваторы и хранилища были заполнены доверху.
— Много позже такие трудовые студенческие десанты стали называть стройотрядами. А мы никак не назывались. Просто работали. Причем работали так много, что когда вечером добирались до постели, и наш товарищ заунывным голосом начинал читать вслух «12 стульев» Ильфа и Петрова, нам было совсем не до «великого комбинатора» Остапа Бендера и его авантюр. Только прилег — и тут же спишь богатырским сном. А климат в Казахстане тяжелый был: жарища днем, вечером сразу холод. И надо было набраться мужества, чтобы отмыть с себя засохшую грязь ледяной привозной водой.
Ленинградские студенты поднимают целину.
Как фарш из мясорубки
— В 1957 году мы отправились в лыжный комсомольский агитпоход по Приладожью, чтобы пропагандировать приближающийся Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Днем шли, к вечеру приходили в село, вешали афишу и быстро бежали по домам, выспрашивая у сельчан: «Кого у вас надо покритиковать?» Нам с готовностью рассказывали, что бригадир пьянствует, клуб не работает и т.д. Мы тут же сочиняли частушки — и концерт начинался. Одна из девушек читала лекцию, пел хор, парни показывали приемы самбо, были танцы, декламация, игра на аккордеоне, а уж когда начиналась сатира… Не занятые в частушках студенты выглядывали изза занавеса в зал и видели, что народу нравится, народ смеется. Сатирические тексты, в основном, писал я, и ребята однажды нарисовали и подарили мне шуточный чертеж «частушечной машины», намекая, что частушки из меня лезут как фарш из мясорубки.
«А главэлектрик — пень!..»
— В 1958 году я снова отправился в лыжный агитпоход. На этот раз — по Карелии. Запомнился он большими морозами: мы с собой возили одну пару валенок и по очереди отогревали в них ноги. Но более сильное впечатление произвело на нас северное сияние.
Мы ночевали в избе, по очереди выскакивали во двор пилить дрова и, водя пилой, не могли отвести глаз от ярких разноцветных всполохов…
— Осенью того же года я второй раз побывал на целине — возглавил звено электриков. Поручили нам построить линию от дизель — генератора на ток. Через каждые 25 метров копали яму, ставили столб с изолятором, натягивали провода. Легко сказать — «копали яму»! Земля была глинистая, плотная, без лома не обойтись, а он у нас — один на всю бригаду. И вот мы (шестеро, а работали парами) бегали друг к другу, ждали, когда освободится лом, долбили эту глину, лопатами выгребали. Я даже написал потом шуточную поэму «Мое Бородино»: «Электрики ворчат весь вечер: «Работать совершенно нечем! Топор, и тот весь искалечен, А главэлектрик — пень!..» Самое интересное, что я сохранил все лермонтовские рифмы, полностью изменив, конечно же, содержание.
— Запомнилось, как мы спасали лягушек, которые целой кучей упали в яму, нами же вырытую, и никак не могли оттуда выбраться. Так как я занимался нарядами, то врезалась в память еще такая забавная вещь: визировка столбов, которую мы сделали играючи, стоила порядка 500 рублей, а копка ям, отнявшая у студентов все силы, ценилась намного дешевле — три рубля за кубометр. …Позже мне вручили знак ЦК ВЛКСМ «За работу на целине».
1960 год. Миасс. Комсомольцы завода «МЭА» путешествуют по родному краю.
Не по нраву
— После окончания института в 1960 году я был направлен в Миасс, где вскоре вошел в состав комитета комсомола завода «Миассэлектроаппарат». Приехало много молодых специалистов, и вместе с комсоргом Михаилом Соном мы решили: «Будем делать то, чего на заводе еще никогда не было!» Организовывали спортивные фестивали на стадионе, которого уже нет, ходили в походы, ездили с концертами в село
Черновское. А однажды организовали сатирический концерт, где гвоздем программы стали остроумная сценка «Штурмовщина», басня «Медведь на воеводстве» про главного энергетика, который пьянствовал на пруду, частушки про коменданта общежития и многое другое. Концерт пришелся не по нраву начальству,
у которого мы не спросили разрешения на столь смелую и нелицеприятную критику. За свою дерзость (а все критикующие тексты писали мы с товарищами) меня лишили обещанной 3 — комнатной квартиры. К счастью, на предприятии сменилось руководство, и вопрос решился благополучно.
