История каждой семьи — особенная. Но нет среди них ни одной, где бы ни хранилась память о войне. Жительница Тыелги Мария Ивановна Прусс, рассказывая о своей жизни в те нелегкие годы, любила повторять: «Была бы я грамотная, книгу бы написала…».
Давно уже нет на свете Марии Ивановны, что-то из ее рассказов потеряно навсегда, однако жива ее дочь Анна Максимовна Козлова, которая приоткрыла неизвестные страницы семейной истории внучке Анастасии Липиной, в прошлом — ученице школы № 53.
По ложному доносу
— Родители мои приехали на Урал из Казахстана в 1936 году, — начала рассказ Анна Максимовна. — Отец Максим Павлович Прусс был человеком необыкновенным: богатырского (почти два метра!) роста, знаток лекарственных трав, обладатель красивого почерка (хотя за плечами — всего два класса церковно-приходской школы).
Перед войной он заведовал пекарней в Новотагилке, получил бронь, но из-за ложного доноса сторожа, сообщившего в продснаб, что Прусс якобы продает хлеб на сторону, бронь сняли. 24 января 1942 года отца забрали на фронт. И остались мы, пять девчонок в возрасте от полутора до 12 лет, с мамой, которой тогда не исполнилось и тридцати.
Что дадут, тому и рады
— Только летом пришло от папы первое письмо с фронта — после этого опять ни слуху ни духу. Не объяснив причины, нам перестали выдавать карточки на хлеб (по 150 г детям и по 100 г — взрослому). Позже мы узнали, что семьи красноармейцев, попавших в плен, лишались государственной помощи…
И начались наши мытарства. Иду из школы — захожу к богатеньким, прошу милостыню. Что дадут, тому и рады. Год тот выдался тяжелый. Градом побило весь урожай на огороде, и остались мы без картошки. Что делать?.. Хоть ложись и помирай. Ходили менять вещи на картошку.
Носить нам было нечего. Из старых фуфаек шили бурки и носили с галошами, а галоши были одни. Мне приходилось ждать, когда сестренка вернется с занятий, чтобы забрать у нее галоши.
Белый как лунь
— А потом пришло письмо от папы, что был в плену, что вырыли они с товарищем подкоп и смогли убежать, а сейчас он бронебойщик, воюет на передовой. «Я теперь белый как лунь, — писал отец. — Вот продам часы трофейные швейцарские и сразу вышлю вам фотографию». Мы поняли, что отец седой, а ведь ему было всего 33 года!
Одно письмо было написано на кромках газеты «Боевой листок», а в самой газете мы прочитали шесть фамилий бойцов (и среди них Прусса Максима Павловича), которые отличились в бою и будут представлены к награде.
В последней весточке отец сообщал, что ранен, лечится в госпитале, а когда поправится, то снова вернется на передовую.
Помогу воспитывать детей
— А потом пришло письмо от незнакомого парня. Обращаясь к маме по имени-отчеству, он писал: «Я потерял с ним связь, я вынес его с поля боя, его ранило в грудь и в ноги. Сообщите мне о нем. Он спас мне жизнь. А если его уже нет, я хочу предложить вам, как кончится война, я приеду до вас. Помогу воспитывать детей».
Мама была неграмотная, сама ответ не дала, а мы тоже не стали писать: «Вот еще, какой-то дяденька приедет к нам».
Больше писем не было. В 43-м пришла похоронка: «Сержант Прусс Максим Павлович погиб 13 декабря 1942 года. Похоронен в Тверской области, Оленинский район, деревня Паново». Позже, в 47-м, получили извещение, что «Прусс Максим Павлович пропал без вести в сентябре 1942 года».
«Хохоряшки»
— Во время войны мама работала на пекарне сутками. Придет ночью, посмотрит на нас, сонных, — и опять на работу. Была награждена медалью «За доблестный труд».
Иногда приносила «хохоряшки» (это когда тесто сплывает с формы и запекается). До сих пор помню запах пота от «хохоряшек», потому что выносила она их из пекарни под мышками.
Позже по состоянию здоровья мама ушла в детский сад, работала истопником, сторожем, мыла полы, колола дрова, носила воду из колодца — и все это за мизерную зарплату.
Папка жив!
— Мама просила помощи у рудничного комитета (рудкома). Пришли к нам представители рудкома. Сели на сундук и лавочку (большую скамейку мы сожгли на лучинки). И стали уговаривать отдать двоих детей в детдом.
Мы все пятеро уцепились за маму. Старшие, я и Дуся, заплакали. А мама только и могла сказать: «Ну, берите тех, кого сможете оторвать от меня..» Они встали, утерли слезы и ушли.
Мать долго не верила, что отец погиб. Говорила: «Папка жив! Наверное, он не хочет возвращаться домой без ног». Замуж она больше не вышла.
В память о герое
Память об уральском богатыре Максиме Павловиче Пруссе хранится не только в доме и в сердцах родных. Его фамилия есть и в списках погибших у мемориала Скорбящей матери, и на обелиске, что на Поклонной горе в Москве.
А еще есть рукотворный памятник солдату-герою — колодец с чистейшей водой, выкопанный Максимом в Тыелге за три года до начала войны.
Фото в тексте (сверху вниз): Максим Прусс был настоящим богатырем под два метра ростом; 1947 г. Анна Прусс. Война позади…
