В «Миасском рабочем» № 123 уже рассказывалось о затянувшейся истории с получением указа на освидетельствование миасских земель под строительство медеплавильного завода.
Как известно, никакого решения по челобитной тульского купца Лариона Лугинина в августе-сентябре 1773 г. еще принято не было. Связано это было, прежде всего, со справками Берг-коллегии о неудовлетворительной организации производства на лугининских заводах (Златоустовском и Саткинском). Дополнительной темой для разбирательств могли стать и два старых документа.
Неизвестные документы
Миасский краеведческий музей располагает лишь названиями этих уникальных источников, которые в настоящее время хранятся в Российском государственном архиве древних актов, а первоначально хранились в архивах Берг-коллегии. Первый из них — «План, учиненный о свидетельстве и описании под завод мест лесов и рудников князю Репнину на реке Мыясе. 1760». И второй — «Чертеж о свидетельстве и описании…», который сотрудники архива древних актов снабдили пояснением: «просмотрен размер — 34 см по гориз. х 40 см по верт. От гор Уральских до оз. Мисяш, от с. Кундравинского до р. Киалим. Подробно деревни, озера, дороги, отмечены безлесные места, болота, границы участков. 1760».
Как видно из пояснения, географические названия здесь полностью соответствуют нашей топонимике, и, прежде чем рассказать о князе Репнине, нужно заметить, что 1760 год относится ко времени конца правления императрицы Елизаветы Петровны, а время это отмечено интересными аналогиями с нашим недавним прошлым.
Елизаветинская приватизация
Во второй половине1750-х годов падение рентабельности казенных заводов привело к решению императрицы Елизаветы передать их в частное владение знатным российским вельможам. Лицам, особо приближенным к ней, заводы эти продавались по заниженной стоимости и в рассрочку. На более выгодных, чем для купцов, условиях отдавались рудники и земли под строительство заводов.
Иногда такие земли могли быть отобраны у купцов, не ведущих строительство, как, например, чуть не сделал граф Воронцов в отношении братьев Масаловых на Златоустовском заводе в 1759 г. Братья, получили указ о строительстве в 1754 г., но, приступив к постройке, вскоре прекратили ее в связи с расколом между собой. Один из братьев — Максим Масалов — сразу же после затянувшегося раздела имущества стал лихорадочно достраивать завод, боясь, что место отберет граф Воронцов. В то же время земли, расположенные восточнее Златоуста, приглянулись князю Репнину. У Воронцова, в конце концов, ничего не вышло, а Репнин, судя по проведенному для него освидетельствованию миасских земель, продвинулся немного дальше.
Князь Репнин. Кто он?
Во-первых, следует указать, что из четырех внуков прославленного фельдмаршала Аникиты Репнина притязателем на миасские земли мог быть только Петр Иванович Репнин. Именно он обладал склонностью к коммерческим операциям и безответственным сделкам. Владея довольно крупным состоянием, он тем не менее бесплатно получил в 1755 г. три старых железоделательных завода в центральной России, обязуясь уплатить за них в течение пяти лет 22 096 руб. 49,5 коп. — так были оценены заводы. В следующем году князю, в числе немногих лиц, разрешили заняться рубкой лесов в Сибирской и Оренбургской губерниях (в последнюю входили и миасские земли). Насколько была развита эта деятельность, неизвестно, но вряд ли Репнин мог развернуть ее на Миассе.
Однако каким-то образом князю удалось узнать о древних медных рудниках, расположенных в окрестностях верхнего течения реки Миасс. Впрочем, о них знали в Екатеринбургской канцелярии заводов, откуда информация могла поступить в Берг-коллегию, а оттуда императрице Елизавете. Получается, что отработку рудников и выплавку меди уже тогда хотели выделить в отдельное производство на Миассе и предложить какому-либо знатному вельможе. Непонятно, правда, почему выбор пал на князя Репнина. К 1760 г. он, несмотря на неоднократные напоминания, так и не выплатил ни копейки за те взятые в рассрочку заводы.
В то время уже велись разговоры об отправке князя полномочным министром в Испанию. В июле 1760 г., снова получив рассрочку в уплате на десять лет, Репнин принял посольское назначение и в октябре с годовым жалованием в десять тысяч рублей выехал из Петербурга. Прибыл он в Мадрид лишь в феврале 1762 г., когда на престоле был уже племянник Елизаветы — Петр III. В декабре того же 1762 г., уже при Екатерине II, князь, недовольный своей миссией в Испании, стал просить об отозвании его из этой страны. Спустя год на его место прибыл граф Бутурлин, а еще через год князь Репнин приехал в Россию.
Прибыв в Санкт-Петербург, князь в первый день 1765 г. был назначен обер-шталмейстером (главным конюшенным) Высочайшего Двора. Должность эта была довольно высокой и необременительной. Репнин был доволен, но в апреле 1773 г. Петр Иванович в 55-летнем возрасте был отправлен в отставку, получив при этом звание генерала-аншефа (по нынешним меркам это соответствовало бы званию генерала армии).Умер князь в 1778 г., не оставив после себя наследства.
Реприватизация по-екатеринински
Вряд ли князь по возвращении из Испании предпринимал попытки снова завладеть миасскими землями. Да и вряд ли Екатерина II позволила бы ему это. При этой правительнице почти все вельможи, кому были отданы во владение казенные заводы, распрощались с ними, поскольку и не думали о серьезном их развитии, а больше заботились о закреплении за собой обширных земель и заводских крестьян. Интересно, что обратно в казну купленные заводы продавались ими по ценам, в несколько раз превышающим их первоначальную стоимость. Особенно беззастенчиво поступил князь Репнин. В 1769 г. во время русско-турецкой войны он, так и не расплатившись за три своих завода в центральной России, продал их обратно в казну, подняв их стоимость в пять раз.
В том же году граф Строганов в связи с финансовыми трудностями продал Саткинский железоделательный завод купцу Лариону Лугинину. Справедливости ради нужно сказать, что граф свое состояние растрачивал не только на роскошный образ жизни, но и на благотворительность и покровительство талантов.
Продавали заводы, впрочем, и купцы. В 1768 г. Лугинин, как известно, приобрел Златоустовский завод у Василия Масалова, не пожелавшего продолжить дело своего умершего отца — купца Максима Масалова.
Забытое место
Вряд ли Василий мог что-либо рассказать Лугинину о притязаниях князя Репнина на миасские земли. Не рассказал и граф Строганов, иначе бы Лугинин в 1773 г. не писал в своем прошении Екатерине II о найденном «чрез посланных от меня служителей» удобном месте для строительства завода. Однако о медных рудниках в окрестностях верхнего течения реки Миасс было известно давно, и отсюда уже с 1762 г. возили руду на Златоустовский завод с разрешения Берг-коллегии. Но почему же это ведомство в 1770 г. разрешило Лугинину в дополнение к шести златоустовским медеплавильным печам строить еще пять печей в удаленной от рудников Сатке? Ведь было известно, что в том районе медных рудников нет, а место у реки Миасс было ближе и к рудникам, и к хлебным полям, и лесов здесь было много, и воды в реке достаточно для использования ее в качестве механической силы. Лугинин, вскоре поняв это, начал без разрешения постройку на Миассе заводской плотины и почти закончил ее до Пугачевского бунта в 1773 г. (см. «МР» № 128). Но что мешало Берг-коллегии еще раньше поднять документы 1760 года. Может быть, забыли про них? Впрочем, если бы завод на Миассе был выстроен раньше, сожгли бы в бунт и его, как в Златоусте и в Сатке.
