Инженер-конструктор Уральского автозавода, талантливый рационализатор и изобретатель Виктор Шепель рассказывает о времени и о себе в своем дневнике
Мы любим свой город, его историю, его достопримечательности. А еще — людей, потому что именно они создают ту реальность, в которой мы живем. Каждый из нас тоже вносит по мере сил и возможностей вклад в развитие города — научными открытиями, исследованиями, мастерством, трудом, талантом, но не о каждом таком вкладе пока известно историкам и краеведам. Хотя это просто вопрос времени. Узнают. Оценят. Но были и есть люди в Миассе, чьи заслуги — те, которые на виду, — оценены и признаны, однако есть и другие, не столь, может быть, видные с государственных высот, но чрезвычайно важные для нашего города, его культуры.
Жил в Миассе когда-то удивительнейший человек — Виктор Дмитриевич Шепель, инженер-конструктор Уральского автозавода, талантливый рационализатор и изобретатель, удостоенный за свои рацпредложения огромного количества грамот, дипломов, званий. Личность яркая, неординарная, известная многим. Но вряд ли эти многие, особенно молодое поколение, знали о том, что он, будучи превосходным акробатом и прибыв на Урал с эвакуированным заводом, в голодные и холодные военные годы начал развивать в Миассе цирковое искусство.
Дочь Виктора Шепеля Елена сохранила дневниковые записи своего отца, они читаются на едином дыхании, как захватывающая документальная повесть о настоящем человеке. Это по сути не просто дневники — это срез целой эпохи, куда вошли воспоминания о первых стройотрядах, о службе в особой отдельной кавалерийской бригаде, о встречах с маршалом Буденным, о папанинцах, о Москве в первые военные дни, о начале строительства автозавода в Миассе. Сегодня мы знакомим наших читателей с началом жизненного пути Виктора Дмитриевича.
Постарайтесь услышать его голос. 23 ноября Виктору Шепелю исполнилось бы 102 года, а это значит, что с газетных страниц с вами будет говорить сама История…
Первые встречи с цирком
«Дом в Нежине, где я жил, стоял напротив городского сада, за забором которого прятались театр и летняя эстрада. Летом там часто проходили концерты профессиональных артистов. Редкий случай, когда у меня оказывались деньги на вход в сад или в театр. Чаще приходилось лезть через забор, взбираться на крышу театра и через стекла фрамуги, в лежачем положении, смотреть постановки.
Но больше всего меня интересовали цирковые выступления. Особенно поразило выступление Александра Ширая, приехавшего из Перми проведать своего отца. Шираевский подъем в упор на кольцах через «крест» и в настоящее время выполняют не многие гимнасты мира. А его номер, когда он висит на «кресте» на кольцах, а в петле на подъеме ноги закреплена трапеция с работающей на ней партнершей, до сих пор является неповторимым. Блестящие, во многом неподражаемые выступления Ширая и его партнеров смотрели на всех континентах земного шара.
Вместо мяча — воловий пузырь
Вообще спорт прошел красной лентой через всю мою жизнь. Вначале ареной для занятий служили двор и сад в Нежине. Прыжки, бег, разучивание акробатических номеров вошли в мою ежедневную систему еще с девятилетнего возраста. Вскоре я сделал футбольный мяч из суконной покрышки, камерой для которой служил воловий пузырь. Настоящие мячи тогда не продавали ни в одном магазине.
На моем дворе организовывались футбольные команды из подростков и устраивались баталии до седьмого пота. В 17 лет меня включили в состав сборной города, и почти три года я защищал честь Нежина.
В 1929 году я стал участником городского клуба художественной самодеятельности «Металлист», где познакомился с Алексеем Рудиком, ставшим моим партнером в создании акробатического номера, близкого к профессиональному. Первое наше выступление состоялось в 1930 году на той самой эстраде городского сада, где до этого выступал знаменитый Ширай. Экзамен перед городом был выдержан на отлично, в награду получили бурные аплодисменты сотен зрителей, понимавших, что непрофессионалы выступают на уровне профессионалов. Мы были первыми акробатами в городской самодеятельности и до моего отъезда в Москву дали порядка 50 выступлений на подмостках города и в сельхозрайонах.
Выбор пал на меня
Воинская часть, где мне довелось служить, была расположена в Москве и именовалась так: «Первая особая отдельная кавалерийская бригада». Бригада могла выполнять самостоятельные задачи за счет переданных ей спецчастей. В команду одногодичников одной из таких спецчастей — бронетанковый дивизион — я и был определен. Соседями по казарме были солдаты из конно-артиллерийского дивизиона, в конюшнях которого стояли личные лошади маршалов СССР Ворошилова и Буденного. Изредка они здесь бывали, объезжая лошадей на манеже. Нужно ли говорить о том, какие требования предъявлялись к нам, курсантам!
Я быстро освоился со строевой и физической подготовкой, старался получать отличные оценки по боевой и политической подготовке. Был у нас сверхсрочник, старшина по фамилии Ульянкин, высокого роста, весом килограммов 100. Обладая хорошими организаторскими способностями, он с трудом осваивал спортивные снаряды и математику по курсу обязательного самообразования. И вот вечером, после отбоя, над моим ухом раздавался вкрадчивый голос Ульянкина: «Шепель, вставай! Пошли заниматься!» И опять я в спортзале, где сперва подтягиваю старшину по математике, а потом — в упражнениях на турнике, брусьях, коне. Полтора-два часа, украденных от солдатского отдыха, мне не восполнялись, а Ульянкин, похлопывая меня по плечу, говорил с улыбкой: «Ничего, ты крепкий, выдержишь!»
В конце апреля 1933 года меня неожиданно вызвали в штаб дивизиона и сообщили: принято решение направить делегацию к Буденному для поздравления его с 50-летием. От каждой части выделяется один боец, лучший по боевой и политической подготовке. В бронетанковом дивизионе выбор пал на меня.
С визитом к Буденному
…Подъехав к двухэтажному деревянному дому в Арбатском переулке, мы поднялись по слегка покосившейся лестнице в прихожую. Через три минуты вышел маршал Буденный и пригласил к себе в кабинет. Это была небольшая комната, вдоль стен стояли этажерки с книгами, столики с дорогими именными скульптурами, на стене развешано золотое именное оружие. Я с любопытством и благоговением смотрел на легендарного полководца гражданской войны, о котором складывали песни и которого упоминали во многих книгах.
Среднего роста, плотного телосложения, с сильной шеей, немного клинообразной головой и пышными, своеобразно закрученными усами, он смотрел на нас по-доброму и слегка улыбался. Руководитель делегации рапортовал маршалу от имени кавбригады и вручил подарок — ящик-основание из орехового дерева, внутри которого каждый час звучала мелодия. На ящичке была укреплена пластинка с дарственной надписью и два самоцветных камня. На одном из них был сделан каменный букет из роз, а в другой вставлены часы. На камнях расположилась отлитая из металла скульптура — край сельской хаты с крышей, рядом колодец с «журавлем» и корыто. Стоящий здесь же боец — в шинели и буденновке, с клинком на боку и противогазом, — держит одной рукой под уздцы пьющего воду коня, а другой наливает из бадьи воду в корыто. Много позже я, став настоящим литейщиком, понял, насколько сложной была отливка этой скульптуры.
Приняв рапорт и подарок, Буденный сказал: «Поблагодарите от моего имени ваше командование и заверьте его, что все возложенные на меня как на бойца задачи будут выполнены. И если раньше от нашей конницы враги бежали без оглядки, то теперь мы будем бить врагов на их территории».
«Не растеряешься и в бою!»
2 мая того же года мне посчастливилось быть в составе бригады гимнастов, выступавшей на торжествах на Ходынском поле по случаю того же юбилея. Ровно в полдень на поле были выстроены 61, 62 и 63 кавполки и спецподразделения. Подъехал автомобиль, из него вышел маршал Буденный и, поднявшись на трибуну, начал принимать парад воинских частей.
В моей памяти на всю жизнь остался эпизод, произошедший в этот день на показательном смотре. Пять пулеметных тачанок вихрем промчались через поле и в конце, развернувшись на 180 градусов, дали залп холостыми патронами из пулеметов. Но выстрелы раздались только из четырех тачанок, потому что пятая во время разворота опрокинулась. Запряженная в нее тройка лошадей, обезумев, поволокла ее по полю, вокруг которого стояли тысячи зрителей. Во время движения опрокинутой тачанки пулемет и стрелок отлетели в сторону, но кучер не выпустил вожжи из рук и, волочась по полю, постепенно натягивал вожжи и все-таки остановил лошадей почти у кромки поля.
Через 10 минут травмированный кучер уже стоял перед маршалом, который вручил ему именные часы и сказал: «Если ты здесь не растерялся, не растеряешься и в бою!»
Знак ГТО на груди у него
Вскоре меня вызвали в палатку, где уже готовились к выступлению гимнасты. На поле нас вышло семь человек. Перед трибуной, где находился маршал Буденный, командный состав бригады и высокие гости, стояли брусья и турник.
Начали выступление с турника, где моя комбинация выглядела скромнее других, хотя и не была простой. А потом подошли к моему коронному снаряду — брусьям. Я вложил в свое выступление все накопленное мастерство, и когда со стойки на одной перекладине сделал сход перекатом через спину, очутившись лицом к трибуне, то заметил, как Буденный, передав белые перчатки адъютанту, аплодирует. После нашего возращения в палатку-раздевалку пришел физрук и сообщил, что по приказанию комбрига двум гимнастам за турник и мне за брусья вручаются значки ГТО 2 ступени. Вечером на поверке перед строем мне была объявлена благодарность…»
(продолжение следует)
Наша справка
Шепель Виктор Дмитриевич (23.11.1910, г. Нежин Черниговской обл. — 2000, г. Миасс), заслуженный рационализатор РСФСР, заслуженный изобретатель РСФСР, изобретатель СССР.
По окончании школы в 1927 году поступил в механический техникум, который окончил в 1931 году, получив специальность техника-механика. В 1932 году был принят на работу в литейный цех ковкого чугуна Московского автозавода имени Сталина на должность конструктора, где работал до ноября 1941 года. В ноябре 1941 года был эвакуирован на Урал, в город Миасс, на строительство Уральского автомобильного завода.
Вся трудовая деятельность Шепеля прошла в металлургическом производстве завода. Он разработал и освоил сотни новых конструкций на инструмент и оснастку, внедрил около 400 рационализаторских предложений, стал автором 35 изобретений, 22 из которых внедрены в производство. Общий экономический эффект от внедренных новшеств составляет 3,5 миллиона рублей.
15 лет Шепель возглавлял заводской совет ВОИР, являлся членом областного и ЦС ВОИР. На идеях новых технологий он воспитал сотни молодых специалистов.
Трудовая и общественная деятельность Шепеля отмечена заводом, отраслевым министерством, администрацией города Миасса, администрацией Челябинской области, ЦС ВОИР, ВЦСПС, Правительством РСФСР, СССР, РФ.
